клавиш, она нерешительно дотронулась до одной из них, надавила, и по кабинету полетел тоненький одинокий звон младшей ноты. Быстро облетев каждый уголок комнаты, он вернулся обратно в струнный набор и смолк. А Наталия всего лишь от одного касания пальцем до клавиши почувствовала покалывание во всей ладони, а в ушах у неё стояла неслышная мольба остальных нот – освободить их из струнного плена. И девушка закрыла глаза, подняла руки и, как только её пальцы коснулись клавиш, с её губ сорвались слова, и она погрузилась в другой красочный наполненный песней мир, который зачаровывал её отсутствием каких-либо страхов. Постепенно в сердце Наталии вновь возвращался покой, и она начинала чувствовать себя почти счастливой. Ровно до той поры, пока не услышала громкий стук, прорвавшийся сквозь её иллюзорную завесу. Она открыла глаза, одернула руки от клавиш рояля и испуганно посмотрела на источник возникшего шума. В дверном проеме она увидела миниатюрную девушку, похожую на фарфоровую куколку. Светлые волосы падали ей на лицо, пока она стирала со своих лакированных туфелек на высоченном каблуке еле заметную царапину, оставшуюся, как предположила Наталия, по вине дверного косяка, о который девушка по неосторожности споткнулась. Но когда она, наконец, выпрямилась, Наталия увидела не очень симпатичную девушку, которая просто хорошо умела себя подать и имела не дюжее обаяние, излучаемое посредством невероятной голубизны глаз и широкой обворожительной улыбки.
– Я такая неуклюжая, – говорила девушка, приближаясь твёрдым уверенным шагом. – Жаль, что прервала тебя. Ты хорошо пела. Сейчас, конечно, тебя не заставишь повторить…
Она подошла к музыкальному инструменту и, запрыгнув на него, села на гладкую лаковую поверхность. Наталия молчала, и девушка восприняла это на свой счёт:
– Одно из двух: либо ты приняла моё вмешательство близко к сердцу, и тогда мне нужно извиниться, либо ты узнала меня и шокирована до такой степени, что мне придётся тебя ударить, дабы привести в себя.
Наталия продолжала хранить молчание, удивлённо взирая на девушку снизу вверх. Она не была ни шокирована, ни возмущена или оскорблена, за что следовало бы извиняться. В действительности, она была лишь смущена. Ещё никто и никогда не слышал, как она поёт и играет, и тем более не хвалил её. И не смотря на скупость слов, брошенных невзначай, для Наталии они были бесценнее любых сокровищ, потому как казались ей искренними.
А девушка в это время, спрыгнув с рояля, засучивала рукав на правой руке, и Наталия решила-таки заговорить.
– Всё в порядке, – улыбнулась она.
Девушка удивлённо окинула Наталию с ног до головы взглядом и, не найдя никаких опровержений её словам, вернулась на своё место и тоже заулыбалась.
– Тогда я должна извиниться.
– Нет, нет, всё в полном порядке.
– Ты занимаешься в музыкальном кружке?
– Нет.
Девушка, сузив глаза, на секунду задумалась.
– Я тебя что-то не припомню. Ты новенькая?
