мне кое-что передала.
Минхо резко сел на кровати.
– Что значит – она тебе передала кое-что?
– Просила не доверять здесь никому. Только ей самой и какому-то Советнику Пейдж.
– Правильно, что еще ей делать? – сказал Ньют. – Она же пашет на ПОРОК. Актриска, так ее перетак. Устроила спектакль в Жаровне.
– Во-во, – поддакнул Минхо. – Чем она лучше хозяев?
Соглашаться Томас отказывался. Почему – он и себе объяснить не мог, не то что друзьям.
– Слушайте, я ведь тоже работал на ПОРОК, но вы мне доверяете, да? Вот и Бренда на них работает – может, не по доброй воле? Может, она изменилась? Не угадаешь.
Минхо задумчиво прищурился. Ньют просто сидел на полу – скрестив на груди руки и надувшись, как малое дитя.
Томас покачал головой. Смертельно устав от загадок, он открыл холодильник – желудок вовсю рычал от голода. Найденные сырные палочки и виноград они разделили поровну на троих. Томас свою долю буквально проглотил, запив бутылкой сока. Друзья тоже махом съели свои порции и не сказали ни слова.
Вскоре наемница принесла обед: ветчину с картошкой, – который парни тут же умяли. Судя по часам, был ранний вечер, однако спать совсем не хотелось. Томас присел на стул лицом к друзьям. Что делать? Как быть? Он все еще злился на себя: есть воля действовать, зато нет плана.
Первым после обеда заговорил Минхо.
– Может, сдадимся этим кланкорожим? Выполним требования? Потом как-нибудь в один прекрасный день, сытые и толстые, сядем вместе и посмеемся?
Прикалывается, чертяка.
– Ага, и ты найдешь себе клевую телку, остепенишься, заведешь детей. И вместе вы станете смотреть, как мир утонет в море шизов.
Минхо подхватил:
– Потом ПОРОК найдет-таки лекарство, создаст матрицу, и все мы будем жить долго и счастливо.
– Ни фига не смешно, – пробурчал Ньют. – Даже если матрицу найдут… Вы сами видели, что творится в Жаровне. Заколебемся ждать, пока мир станет прежним.
Томас, ни о чем не думая, тупо пялился в пол.
– После всего, что с нами сделали, я ПОРОКу не верю. – Он все еще не мог оправиться от известия, что Ньют болен Вспышкой. Ньют – человек, который на все пойдет ради друзей. А ему вынесли смертный приговор, обрекли на медленную и мучительную гибель от неизлечимой болезни. – Этот Дженсон считает, что у него все схвачено, что все жертвы – во имя общего блага. Неужели так необходимо выбирать меньшее зло для спасения планеты? Даже те, у кого есть иммунитет, долго не продержатся. Девяносто девять целых и девять десятых процента населения постепенно превращаются в безумных чудовищ.
– Это ты к чему? – спросил Минхо.
– Это я к тому, что до того, как мне стерли память, я еще верил в бредни ПОРОКа. С меня хватит.
Сейчас Томас боялся лишь одного: если он вернет память, то откажется от своих слов.
– Значит, постараемся не прощелкать еще один
