Дверь в их комнате всегда скрипела, я давно говорил отцу, что следовало бы смазать петли, но ни у него, ни у меня никак не доходили руки. Осторожно, совсем на чуть-чуть, я приоткрыл дверь: все трое мирно сопели, спутавшись между собой, и теперь невозможно было разобрать, где, чья нога или рука. Дин, Даяна и Джек, были тройняшками. Три года назад, когда они были в животе у мамы, доктор сказал, что будет двойня, и поэтому я придумал для мелких прозвище: Шнурки. Но, когда они появились на свет, их оказалось трое, но я не стал ничего менять, и тройняшки остались Шнурками. Не в силах совладать с беспокойством, я поспешил выйти из дома, пока странное чувство беспокойства не съело меня живьём. Курить не хотелось, а пить в такую рань не стал бы даже я. По закону, мне уже было больше восемнадцати. Из-за частых переездов в детстве, я не мог нормально учиться, из-за чего сильно отставал от программы. В итоге, я учился с людьми, которые были на два года меня младше. Но, сказать честно, я ни о чём не жалею. Если бы всё не сложилось так, как сложилось, я бы, возможно, не встретил бы свою банду.
Нэйт, Стейша и Джин – бесславные ублюдки, маяки моей жизни.
Может, потому что имя Джин, было чем-то созвучно с именами моих младшеньких, я чувствовал себя ответственным за эту безумную. Или, может быть, это от того, что среди всех четырёх из нас, я был старшим. Не знаю.
Размышляя об этом, я и не заметил, как ноги сами привели меня к дому Нэйта. Многострадальный Форд его отца съехал с подъездной дорожки и укатил прочь.
Путь свободен.
Статусные родители Нэйта были не очень рады, что я дружу с их сыном, как и все взрослые, они наивно полагали, что я дурно влияю на их сына. Они и подумать не могли, что Нэйт и Джин – самые "примерные" из нашей банды, были главными заводилами и инициаторами всех авантюр и проказ.
Я не знал, как объясню Нэйту, почему я притащился к нему в такую рань, но решил, что сымпровизирую по ходу.
– Было не заперто, – буркнул я, хлопая дверью и снимая свои кеды у входа. То, что происходило дальше, я смутно помню, но помню, что я пытался изо всех сил везти себя как обычно.
Нэйт предложил поиграть в приставку, и я не отказался. Играл я сегодня неважно, то и дело, меня отвлекал от процесса мой дурацкий сон. Он прокручивался снова и снова, как заевшая пластинка, где-то там, на задворках моего сознания.
Может, во всём виноват "Титаник"? Вчера вечером родители пересматривали его. А может, у меня просто паранойя? С тех пор, как сдружились, мы редко бывали порознь. Или дело в том, что последние две недели Джин только и твердила, что боится воды…
Ответа у меня не было.
– Или ты до сих пор не проснулся, или ты хреново играешь…,– услышал я голос Нэйта. Бросив свои бесполезные размышления, я тихо ответил:
– Не могу вспомнить, где оставил свою шапку…,– протянул я задумчиво, проводя рукой по коротким волосам.
– Чувак, да ты реально, стареешь! Дать бабушкины таблетки от склероза? – с притворной заботой спросил Нэйт.
– Да иди ты, – бросил
