части, не отдавал отчета своим действиям.
Съехав с оживленной трассы, я вдавил педаль газа в пол и закоулками помчался к дому. Дозвониться до Обри не удавалось – всякий раз в трубке слышались короткие гудки. Я должен был догадаться, что что-то не так, сразу же, как подъехал к дому. Я должен был в ту же секунду развернуть седан и мчать куда подальше, но я думал лишь о том, как оторвать Обри от ее чертова компьютера, какие вещи взять с собой и сколько времени у нас на сборы. В голове пронеслась шальная мысль о том, что Интернет могли уже отрубить и вся эта заварушка могла бы спасти наш брак… Но было слишком много «но», так что я постарался об этом не думать.
– Обри! – завопил я с порога и бросился в ее комнату. К моему величайшему изумлению, место перед монитором пустовало. Я даже решил, что у меня что-то с глазами. Сейчас взор прояснится, и Обри окажется на своем месте: сгорбленная в три погибели, неподвижная, как истукан, – только рука водит по столу мышкой.
– Где же мамочка? – тише обычного спросила Зои.
Меня охватили одновременно паника и любопытство. Обри ведь вечно сидела тут, протирая задницей стул… В кухне царила тишина, в ванной тоже было тихо и вдобавок темно.
– Обри! – позвал я с лестницы, уверенный, что жена высунется на площадку и с недовольным видом станет спускаться вниз. Потом, как всегда, презрительно фыркнет и начнет гнобить меня за… что-нибудь. Хотя нет, судя по всему, уже не начнет.
– Папочка, так мы точно опоздаем, – прошептала Зои.
Я стиснул маленькую ладошку и вдруг заметил на обеденном столе белый конверт. Не отпуская Зои ни на секунду, потянулся и схватил его со стола. На конверте небрежно было выведено «Натану» детским почерком моей жены.
– Это что, какая-то шутка? – прошептал я, вскрывая конверт.
Дорогой Натан!
Когда ты найдешь это письмо, я буду уже далеко. Можешь, конешно, считать меня эгоисткой, но твое мнение ничего не изменит. Я несчастна, и несчастна уже давно.
Я люблю Зои, но мать из меня никудышная. Это ты всю жизнь мечтал о ребенке. Я знала, ты будешь хорошим отцом, и думала, что тоже смогу стать хорошей матерью, но, увы. Так больше продолжаться не может. Мне так много предстоит сделать в жизни, и домашнее хозяйство не для меня.
Наверное, ты меня возненавидишь. Жаль, конешно, но я переживу. Прости, что тебе самому придется объяснить все Зои. Позвоню ей завтра, как устроюсь. Надеюсь, она поймет.
Листок выскользнул у меня из рук. Даже «конечно» писать не научилась. Одна из множества мелочей, раздражавших меня в Обри, хоть я и молчал.
У Зои во взгляде застыл немой вопрос. Нужно было что-то сказать или сделать, но меня словно парализовало. Обри нас бросила. Я мчался сюда, чтобы спасти ее ленивую, толстую задницу, а она, черт побери, бросила нас!
Снаружи раздался истошный крик. Зои испуганно вцепилась мне в ногу. Реальность обрушилась на меня одновременно с пулями, которые вмиг разнесли кухонные окна. Я рухнул на пол, увлекая Зои за собой.
Плевать
