ю, что мой прадед был одним из немногих дипломатов, который не только разбирался в тонкостях дипломатической игры, но остро и точно понимал глубинную сущность России, знал ее историю и, отчасти, предвидел ее будущее. Он, например, в 1858 году предсказал сразу после Крымской войны, что западные державы постараются в будущем отнять от России сначала Польшу, а затем примутся за Малороссию. Игнатьев понял, что у России друзей нет и не будет. Не доверял прадед и Турции. В этом вопросе, как мы можем убедиться, остался прав и по сей день.
В 1860 году Игнатьев подписал Пекинский мирный договор, благодаря которому Россия получила выход в Японское море, и за ней утвердился обширный край к востоку от Уссури и по Амуру. Как говорили тогда современники, всего этого Игнатьев добился без пролития русской крови, одним умением, настойчивостью и самопожертвованием. В 1878 году Николай Павлович подписывает еще один договор, ставший триумфом и вершиной его карьеры: Сан-Стефанский, названный так по местечку Сан-Стефано, располагавшемуся в десяти верстах к западу от Константинополя. Именно этот документ освободил Болгарию, Сербию, Черногорию и Западную Румынию от Османской империи. Однако военные и политические позиции России оказались гораздо слабее, чем это представлялось Игнатьеву. Европа восприняла усиление российского влияния на Балканах в штыки. Кроме известных ценностных расхождений Игнатьева с частью правящих кругов России, тем же канцлером А. М. Горчаковым, с традициями петербургского Министерства иностранных дел. Да, ему противостояли самые серьезные и могущественные политики Запада – из Англии, Пруссии, Франции и Австрии. Благо на тот момент политическая интуиция не подвела царя. Александр II верно чувствовал, что, если бы Россия тогда настояла на своих правах, это привело бы как минимум на 40 лет раньше к масштабной войне на европейском континенте. И российская элита, которая, по словам поэта Алексея Толстого, «лежала то пред тем, то пред этим на брюхе», ментально не была готова к подобному исходу, рассчитывая на мировую сделку с европейскими державами. Все это усугубило положение России на предстоящем Берлинском конгрессе. Выгодные для нее положения Сан-Стефанского договора были вычеркнуты, карту Балкан перекроили. В русском обществе мирный договор в Берлине называли «позорным» …
После окончания русско-турецкой войны деятельность Игнатьева на поприще внутренней политики также не сложилась. Он предложил провести выборы в Земский собор от всех слоев населения и фактически был сослан из Петербурга в Киевскую губернию в село Круподеринцы. На подольской земле граф прожил более 20 лет. Здесь сохранилась построенная на его средства уникальная церковь в византийском стиле. В ней размещается склеп-усыпальница графа, его жены и дочери, а на подворье – единственный в Украине памятник русским морякам, погибшим в Цусимском сражении. Наша семья потеряла в этом сражении сразу трех молодых людей, двоюродных братьев. Среди них был и младший сын Николая Павловича – офицер эскадренного броненосца «Император Александр III» веселый Владимир Игнатьев. «Водою крещеный, морем взятый» – написано на памятнике. Установленный графом незадолго до его смерти, монумент представляет собой четыре соединенных якоря, посередине которых – огромный камень с двухметровым крестом. Местные жители рассказывают, что этот камень весом почти в 8 тонн их деды тянули на волах из карьера почти 2 года!
Чтобы завершить портрет своего прадеда, добавлю еще один важный штрих. Николай Павлович был во многом нетипичным чиновником. Выходец из военной среды, он заметно выделялся среди тогдашних дипломатов: обладал личной храбростью и сметкой, не терялся в сложных обстоятельствах и умел находить неординарные решения. Посол в Константинополе не боялся отстаивать перед начальством в Петербурге свою точку зрения. Его характеру была противна система лжи, угодничества и лицемерия, царящая при дворе и в Министерстве иностранных дел. Но было ли правильно все то, что делал Игнатьев? Ошибался ли он в своих расчетах? Конечно, нет. Не всегда его суждения и оценки политической ситуации на Балканах и в Европе были верными. Но это были его суждения, за них он боролся искренне и бескорыстно, мучился сомнениями, размышлял…
Вместе с тем Игнатьев был очень русским человеком. Это важно для меня, так как наша семейная история глубоко связана с Россией, а значит, частичка меня принадлежит исторической родине. Счастьем для Николая Павловича явилось то, что он вышел и возрос из добрых семейных корней служилого русского дворянства, что во многом предопределило его социальный статус и судьбу. Первый предок Игнатьевых, которого мы знаем, Федор Бяконт, был на службе у сына Александра Невского – князя Даниила Александровича. Один из его сыновей стал монахом и известен как святой Алексий, митрополит Московский, святитель всея Руси. Его справедливо называют отцом Куликовского сражения, потому что именно он воспитал и вдохновил на ратные подвиги Дмитрия Донского. Благодаря ему Москва стала тем городом, той столицей, которой она ныне является. По совету святителя Алексия и по его проекту, великий князь решил расширить Московскую крепость и ее стены выстроить из белого камня, добываемого в подмосковных каменоломнях по реке Пахре. Святитель Алексий выбрал для облицовки новых московских стен белоснежный известняк. С той
