в прихожей, послышался скрип половиц. Петко по-кошачьи гибко вскочил на ноги. Его рука потянулась за пояс, где был спрятан нож.
Широкая фигура смотрителя заслонила светлый дверной проем. Голос у него был самый почтительный, а все же чудилась насмешка:
– Еще кальяну уважаемым гостям?
– Да, Гасан, – расслабленно кивнул Петко, – и подай нам ракии. Сегодня особенный день. А вам, господин Поггенполь, придется раскошелиться не только за ракию!
«Чох яхши, помаклар, – морщины на лице смотрителя расползлись в широкой и лучистой улыбке, – как говорят, «йи акшамлар» – посидели, поговорили и ушли. Только учти, любезный, что в час акшами – час заката – порядочным людям не полагается вообще говорить о важных предметах. Иначе злые джины сотворенные, как сказано в Коране, из чистого огня без дыма могут все это проглотить». Духанщик беззвучно смеялся, обнажая белесые малокровные десны. Тут же принесли еще один украшенный перламутром кальян с длинным мундштуком. Старик заранее положил в кальян немного семян конопли и одурманивающего средства. Вода весело забулькала в сосуде, как только помак, развалившийся на мягких подушках, с мечтательным видом начал тянуть из него наркотический дымок…
С утра Поггенполь стал первым посетителем телеграфной станции. Это была одна из немногих турецких телеграфных станций, занятая теперь русскими телеграфистами. О турецком присутствии ничего не напоминало, за исключением свежей репродукции с портретом султана Абдул-Хамида на стене: напыщенный мужчина в красной феске, с выпуклыми бараньими глазами, сластолюбивым ртом и традиционной «священной бородой калифа», к которой какой-то шутник умудрился пририсовать изображение мужского полового органа с крылышками. Ниже на гвозде болталась копия приказа по войскам от 15 января 1877 г. № 5 о приеме служебной корреспонденции на станциях государственного телеграфа и последняя депеша, которую турецкие телеграфисты так и не успели отослать адресату. При переводе ее узнали, что это было послание казанлыкского головы своему вышестоящему начальнику в Филипополь. «Громадные силы русских разбили наших в большом сражении. Казанлыкское население бежит поголовно. Учреждения Красной Луны пока остаются на месте. Приходится так плохо, что администрации надо выбираться», – жаловался градоначальник.
– Примите срочно телеграмму! – с порога заявил Поггенполь.
– Никак не могу! – русский чиновник, не отрываясь от стакана с чаем, увлеченно читал газету.
– Я утвержденный корреспондент. Вот мой знак, – Поггенполь показал ему нарукавную повязку.
– Ну и что? Не помню когда, но было твердо приказано – не принимать телеграмм, – несколько развязным тоном ответил телеграфист.
– У меня есть официальное разрешение от государственного канцлера. Вот печать. Известие крайне важного политического характера.
– Не могу принять и все. Не велено. Сказано же вам. Извольте
