и на воле. И поэтому те, кто находился в зоне, имели большую поддержку с воли. Вскоре после их приезда в зоне появился «лагерь оппозиции», но открыто выражать свою неприязнь оппозиционеры не могли. Смотрящего за зоной оставляли старые авторитеты, и, чтобы пренебречь их выбором, нужно было найти за «блаткомитетом» конкретный косяк. А сейчас у ложкинцев была ситуация лучше не придумаешь. Можно было и власть уничтожить, и красиво все это объяснить. Авторитеты не стали бы противоречить, если ложкинцы докажут, что общих денег нет на месте.
Это Криш прекрасно понимал, стоя возле решетки и слушая исповедь «козла». Его мозг лихорадочно крутил колесо, которое все никак не могло встать в нужную колею. Он на секунду представил, что может произойти в зоне уже в ближайшие часы. Переворот неизбежен. Будет море крови невинных жертв – и всё ради власти…
– Давай еще выпьем, братан, – сказал молодой «козленок». И, разливая водку в стаканы, спросил: – А деньги-то где? Отдал ложкинцам?
– Ну да! Они меня в жопу целовать должны, что я им Филю и Шмеля на блюдечке преподнес. – Им еще надо будет заплатить мне… Вот они! – И он неожиданно вытащил из-под рубахи привязанный к шее шнурок, на котором висел внушительных размеров рулон денег. – Тут даже записано, откуда и куда, вся бухгалтерия их. Я ее пахану отдам, запущу блатных по полной программе. – Он взял со стола стакан и, не чокаясь, выпил.
Криш стоял возле окна ни живой ни мертвый. У него был столбняк от гнева.
Геру от выпитого поволокло еще сильней. Он поставил стакан, посмотрел на часы и сказал:
– Пойду я на работу, а то пропущу все интересное.
Криш отпрыгнул от решетки и что есть духу рванул обратно, через запретку, к жилым баракам. Пока Гера выходил из БУРа, он мог его обогнать с другой стороны и встретить возле бараков, на выходе из изолятора.
Перепрыгнув через последнее препятствие, Криш добежал до столовой и, выглянув из-за угла, увидел, как Гера выходит в зону.
Времени у него не было, а до Геры нужно было бежать сто метров. «Если он зайдет в барак, я могу его просто потерять», – подумал он. Но Гера в барак не пошел, а поднялся по лестнице в большую кабину с кабинетами, находившуюся на возвышении, которую и называли «голубятней». Криш увидел, как Гера открыл дверь в радиорубку, повесил шапку и включил свет.
Больше ждать он не мог. Бросился по отрезку, отделявшему его от лестницы на «голубятню», и, поднявшись туда, выбил ногой дверь. Ворвался в кабинет к Гере и резко ударил его ногой в пах.
– Ах ты Ленин ё…ный! Решил тут революцию замутить?
Он рубанул Геру ребром ладони сверху по шее; тот согнулся пополам и скорчился от боли. Криш нагнулся над рухнувшим телом и сорвал с его шеи сверток. Потом сделал два шага к выходу, но передумал: обернулся и с размаху, подскочив, ударил носком ботинка раскинувшееся тело по ребрам. Хрустнули кости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
