на вино.
– А как ты есть будешь? – удивился я. – Мясо без вина тяжело есть.
– Как-нибудь справлюсь. Поставь на стол. Можно, я твой нож возьму? Ой… острый!
Оксана ловко отрезала кусочек мяса, так же быстро отрезала кусок хлеба. Подумала, взяла стакан, понюхала и улыбнулась:
– Полусладкое? Сколько лет выдержки?
– А говоришь, что не пьешь.
– Ну, от хорошего вина редко можно отказаться. Это виноградное?
– Не знаю. Ему лет пятнадцать уже. Вообще-то, из ягод присы. Это ягода такая, в гроздьях растет. Приса.
– Такие ягоды, иногда розовые, иногда сизые, иногда черные, да? В гроздьях? Ну, точно, виноград! – Она отхлебнула глоток и скривилась. – Кислит…
– Что уж есть… Ешь!
Бо высунулся из корыта, но напоровшись на мой взгляд, снова исчез, громко булькнув.
– М-м-м… вкусно! А соль есть?
– Что есть?!
– Соль. Белые такие кристаллики, в еду добавляют.
– Не знаю, – удивился я. – А зачем кристаллы в еду добавлять?!
– Ладно, забудь. Будем считать, что Министерство здравоохранения не врет и соль вредна для моего организма…
Запутавшись окончательно в ее словах, я решил промолчать.
– Пес?
– Что?
– А налей еще вина…
– Давай стакан.
Оксана отхлебнула напиток, потом задумчиво уставилась на меня:
– Можно спросить?
– Валяй.
– Ты отпустишь меня?
Откинувшись на стуле, я покачал головой:
– Пока нет.
– Можно спросить – почему?
– Нет.
И в следующую секунду я слетел кубарем со стула, когда она прыгнула на меня, с моим же ножом…
– Бо, сидеть!!! – заорал я, услышав, как громко хрустнуло корыто и тяжелый шлепок о пол возвестил о том, что зверь кинулся мне на подмогу.
При этом я успел перехватить руку девушки с занесенным ножом, вывернуть ее и спихнуть Оксану с себя. Сел на нее сверху и склонился к ее лицу, глаза в глаза:
– Почему?
– Потому… Пусти, а? Пусти!!! Пес, ну будь ты человеком… – забилась она, больно лягая меня коленом в спину. – Пес, ну отпусти же! Я домой хочу!
А я почему-то не мог отвести взгляд от ее зареванных, больших глаз. Вызывающе-беззащитных, беспомощных…
– Пусти… я домой хочу, Пес…
Медленно встал с нее, вытащив нож из руки, и швырнул его прямо в корыто Бо. Пусть теперь попробует взять.
А она продолжала реветь, опять свернувшись клубочком, размазывая слезы на запачканном лице. Как побитая собака с человеческим лицом, у которой отняли щенков.
Подняв стул, я сел, и оторвал от бараньей ноги кусок мяса. Так же, пальцами, разделил на несколько кусков поменьше, и стал есть, запивая вином. Потом тронул девушку за плечо:
– Хватит. Садись и ешь.
Она не пошевелилась.
– Как
