с проседью волосы были уложены в тугой пучок. Майерс жестом указал нам на пластиковые стулья.
– Делия, пожалуйста, выпишите этим двоим пропуска. На сей раз без штрафных санкций.
– Да, мистер Майерс, сэр. Будете кофе?
Директор натянуто улыбнулся, протискиваясь мимо нее.
– Да, принесите весь кофейник, пожалуйста. Через десять минут.
– Сварю свежий.
Майерс прошел в свой кабинет, а она повернулась к нам.
– Мин и Гвоздь, Гвоздь и Мин, как всегда вместе, два сапога пара. Что вы натворили на сей раз?
– Мы победили рак, – заявил Гвоздь. – И нам полагается премия. Названная в вашу честь.
Миссис Фергюсон довольно усмехнулась.
– Кто бы сомневался.
И тут же ее голос посуровел.
– Вам, надеюсь, ничего не известно о теракте, произошедшем вчера здесь, на нашей парковке, мистер Руссо?
Брови Гвоздя поползли вверх:
– В это время я был в опере, миледи.
Я прикрыла глаза, а миссис Фергюсон фыркнула.
– Наглости вам не занимать – язык хорошо подвешен, – сказала она. – Вам придется подождать тут, пока я сварю кофе. Старик в последнее время сам не свой, только что на людей не кидается.
И цокнув языком, она удалилась в комнату отдыха.
– Думаешь, купилась? – прошептал Гвоздь.
Я закатила глаза, встала со стула и принялась ходить по приемной. В такой близости от директорского кабинета мне невольно вспомнились ночные видения. Вот Майерс в компании шерифа Уотсона и двух незнакомцев в костюмах сосредоточенно изучает какие-то документы в помещении начальной школы. Майерс строго приказывает миссис Томпсон отпустить нас с Ноа в «тайные владения» доктора.
Что он сказал в тот день моей матери? Могу ли я ему доверять теперь?
Связан ли он как-то с тем, что происходит со мною каждый второй день рождения?..
Кабинет Майерса располагался в двух шагах от стойки администратора. Подчиняясь какому-то непреодолимому импульсу, я толкнула двустворчатую дверь. И услышала, как миссис Фергюсон напевает, занимаясь фильтрами для кофе в комнате отдыха.
Гвоздь смотрел на меня с любопытством. На его лице застыло вопросительное выражение.
Я скользнула за угол и заглянула в директорский кабинет.
Дыхание перехватило. Майерс опирался, полулежа, на стол, плечи дрожали. Было ясно, что он плачет.
Я отступила назад, ничего на свете не желая сильнее, чем выйти из этой неловкой ситуации.
Но под ногой скрипнула половица.
Майерс поднял голову. И уставился на меня заплаканными глазами.
На несколько секунд мы застыли, глядя друг на друга. Вдруг зазвонил стационарный телефон, и директор потянулся к трубке так, словно с нетерпением ждал этого звонка.
– Майерс! Да, черт побери, я на месте. Соединяйте!
Когда
