всем моем уважении, льесмирай, не думаю, что мастер академии Самоцветов мог бы предложить мне сделать что-нибудь вредное для здоровья или… недостойное.
При последнем слове Астариен едва заметно изогнул бровь, словно уловил в моих словах намек.
Но там же не было никакого намека, верно? Или был?..
– Естественно, я не дал бы тебе задание, которое могло бы убить тебя на первом же занятии, – с тщательно сдерживаемым раздражением ответил он. – Но ты не можешь быть настолько беспечной. Гвардиар его светлейшего величества царя не должен доверять никому. А ты ведь хочешь стать настоящим гвардиаром, верно?
– Верно, – выдохнула я, потому что ни на что больше не хватало сил, когда он вот так нависал надо мной, как меч правосудия или мое персональное наказание.
– К твоему сведению, лестрелла – вполне себе ядовитое растение, – отрывисто кивнул он тогда на горшок с травой, из которого я только что сорвала и измяла лист. Затем снова посмотрел на меня, а его брови все так же оставались сдвинуты. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты запомнила его запах.
Я с ужасом взглянула на пальцы, на коже которых еще виднелось немного зеленого сока.
– Разве что тебе повезло. Лестрелла не впитывается через кожу, – добавил мастер, чуть презрительно дернув уголком губ.
Я выдохнула с таким облегчением, словно воздух в легких и впрямь был свинцовым. Но, признаться, раздраженный вид мастера ядов потихоньку начинал выводить меня из себя.
Я же не специально ошибаюсь, в конце концов!
– Умывальник в углу лаборатории, – коротко бросил мастер, отвернувшись и сложив руки на груди.
И пока я бегала мыть руки, он не проронил ни слова.
Вернувшись к столу, от которого мирай и не подумал отойти, я торопливо надела перчатки и, как послушная академистка, снизу вверх посмотрела в золотисто-алые глаза.
Но, кажется, на этом моя покладистость стала заканчиваться, как и выдержка мастера ядов. В следующие секунды атмосфера в помещении начала стремительно накаляться.
Льесмирай снисходительно оглядел меня с головы до ног, а затем проговорил:
– Надеюсь, на этот раз у тебя получится лучше.
Мое раздражение потихоньку начало переливаться через край.
– Я буду использовать свои “сильные стороны”, – хмыкнула я, и не думая отвести взгляд от мгновенно вспыхнувших глаз.
– Это была издевка, гематит?
И он опять не назвал меня по имени! Опять!
– Да, льесмирай Риш! – наконец воскликнула я, почувствовав, что напряжение где-то внутри лопнуло лютневой струной.
И пока он не успел вымолвить ни слова от такой наглости, я запальчиво продолжила:
– Я человек, в отличие от вас, и вы не устаете мне это напоминать! Скажите, так принято в этой академии – принижать людей относительно других рас? Я думала, что времена неравенства уже прошли!
Мужчина
