style="font-size:15px;"> Он сам не знал, зачем сказал это. В курсе его домашних проблем был только Джонатан. Но иногда проще рассказать сокровенное чужому человеку, которого ты, возможно, никогда не увидишь снова.
Что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице Блэкки. И она позволила ему любить себя.
– Никогда не притворяйся со мной, пожалуйста, – сквозь сбившееся дыхание попросил Тедди под конец. – Мне это не нужно.
– Мне тоже, – ответила она, кусая его за плечо.
Потом он лежал на спине, заложив руки за голову. Блэкки закинула на его ноги свою в черном чулке. Кроме чулок на ней не осталось ничего.
– Сегодня немного не хватило, богатый мальчик, – сказала Блэкки, водя пальчиком по его груди. – Но если ты будешь иногда приходить ко мне…
– Это ты ради двойной оплаты? – скептически поинтересовался Тедди.
– Мы денег не видим. Еда, кров и одежда – вот наша оплата.
– Но это же рабство! – воскликнул Тедди, садясь в постели.
– Не все родились в шелковой рубашке и с серебряной ложкой во рту, как ты.
– А если я дам тебе денег? Тебя же не держат в неволе? Ты ходишь в город?
– Хожу. Но что я могу такого купить, чего никто не заметит? Спрятанные деньги и подарки тоже находят, поверь.
Тедди только сейчас подумал, что девушки ведут здесь ужасную жизнь. А он? Еще один ненавистный клиент, потребитель? Блэкки верно истолковала выражение его лица.
– Большинству нравится такая жизнь. Здесь лучше, чем на улице, – сказала она. – И не спрашивай, почему я не уйду. Мне некуда. И это единственное, что я умею. Мы никому не нужны в большом мире.
– Скажи мне свое настоящее имя, – попросил Тедди.
– В тот день, когда я его тебе назову, я разрешу поцеловать себя. Вернее, не когда, а если. Поцелуй – это единственное, чем мы можем распоряжаться по своему усмотрению.
В ту ночь они больше разговаривали, чем занимались любовью. Около четырех утра Теодор отыскал разомлевшего товарища. В доме было очень тихо. Тедди оплатил счета обоих, и они вышли в сырую, туманную предрассветную мглу.
Шли молча. Джонатан улыбался своим мыслям или, может, вспоминал рыжеволосую красотку. А восемнадцатилетний Теодор Гастингс впервые в жизни осознал, что влюблен. Влюблен и заинтригован. Ему представлялось, что за нынешним положением Блэкки скрывается увлекательная тайна, а сама она – падший ангел. Он не ожидал от себя таких романтических глупостей, но твердо решил еще раз туда вернуться.
Они с Джоном вытащили спрятанный в кустах велосипед, мокрый от росы, и покатили в академию. Джон сидел на багажнике, держась за плечи друга, и наконец созрел до подробного рассказа о сегодняшней ночи. Тедди слушал, но сам ничего не рассказывал, боясь показаться смешным.
Больше Джонатан не пускался в такие авантюры. Отчисление и позор семьи – слишком высокая цена за удовольствия. К тому же вскоре он решился на разговор с Анной и получил ее смущенное согласие на
