новенькие автомобили счастливчикам, а урны с прахом усопших) – спросил у замершей от восторга Кати:
– Цвет какой хотите?
– Мокрый асфальт, – прошептала она.
Он посмотрел на нее так, словно вместо одной урны с прахом от него потребовали к выдаче две.
– Не в европах…
– А какой есть?
– Цвета детской неожиданности и цвета блюющего кузнечика.
– Я серьезно! – взмолилась Катя.
– Разве я похож на Жванецкого? – пожал плечами продавец.
Башмаков слушал весь этот диалог, едва сдерживая вековую ненависть бесправного потребителя к обнаглевшему сатрапу прилавка. И все-таки наконец не сдержался:
– А если… э-э… поискать. Мы будем… хм… благодарны!
Продавец посмотрел на них долгим и печальным взглядом человека, причастного к сакральным тайнам советской торговли, и куда-то ушел. Вернулся он через четверть часа и сообщил угрюмо:
– «Кофе с молоком». Но без бокового зеркала и с разбитой фарой. Двести.
– Берем! Но нам надо съездить еще за деньгами. Мы скоро!
Когда они примчались к Каракозину, тот собирался на халтуру – укладывал в большой рюкзак рулон дерматина и инструменты. Принцесса, вышедшая узнать, кто пришел, была одета в шелковый китайский халат, тонко перехваченный у талии, и намакияжена, как для посольского приема. Их сын Андрон носился по квартире, изображая, а точнее, являясь в этот момент стратегическим бомбардировщиком. Джедай подобрал с пола тапочку и бросил в мальчика, нарочно промахнувшись.
– Ракета прошла справа! – скрипучим диспетчерским голосом констатировал Андрон.
– И так целый день, – нежно сообщил Каракозин. – Приземляется, только когда «Спокойной ночи, малыши» показывают. Атомный мальчик.
– Весь в отца, – добавила Принцесса с неуловимым оттенком какой-то генетической неприязни к мужу.
Джедай не только одолжил недостающие деньги, но и вызвался поехать с ними в магазин, чтобы проверить машину и помочь отогнать ее домой: Катины водительские права были слабой гарантией того, что она благополучно дорулит с Варшавки.
Наконец выкатили новенькую «пятерку».
– «Кофе с молоком», – счастливо вымолвила Катя.
– Новая модификация базовой модели, – констатировал Каракозин, озирая разбитую фару и отсутствующее зеркало. – Называется «Адмирал Нельсон».
Хмурый продавец впервые улыбнулся и предложил еще за двести рублей тут же заменить фару и привинтить недостающее зеркало. Получив деньги, он ушел.
– Гегемоном следующей революции будет не пролетариат, а возмущенный покупатель, которому нечего терять, кроме своих рублей! – объявил Джедай.
Он обошел машину, постукал ногами по колесам, открыл-закрыл двери и багажник. Потом завел мотор и поморщился, как настоящий меломан от звуков «Машины времени».
