В голосе Тифона прозвучало явное разочарование. – А говорил, что летчик.
– В общем, нужно съездить и забрать ее. Я тебе сейчас телефон напишу.
– Мам, ну ты чего? Какая, на фиг, картина? Зачем она мне?
– Отказываться нехорошо. Это посмертное пожелание человека. Даже если она тебе не нужна, ты должен проявить уважение.
– Столько всяких проблем, еще и за картиной какой-то дурацкой переться.
– Ты видишь? Нет, ты видишь? Что бы я тебя не попросила, ты все воспринимаешь в штыки. Мириться с Ярославом не хочешь, за картиной ехать тоже. Тебе только друзья твои и важны. А если бы тебя они об этом попросили?
– Я же не сказал, что не поеду. Просто мне кажется, это какая-то глупость.
– Глупость не глупость, а человек делал это для тебя с душой и благодарностью. Такое нужно ценить. Часто ты встречаешь людей, которые просто так кому-то что-то дарят? Вот то-то и оно. Все, я пошла. Не забудь про воду.
Резко вспомнив, куда и зачем шел, я был вынужден отступить обратно в комнату. Хлопнула входная дверь.
О семейных проблемах Трифонова я знал давно. Как-то Ярослав в приступе откровения рассказал. Оказывается, его отец – Юрий Романович – когда-то давно встречался с матерью Тифа, но из-за того, что она старше и из необеспеченной семьи, бабка с дедом Ярика очень противились их отношениям и обманным путем по-быстрому женили сына на маме Ярослава – Ангелине Васильевне. О том, что у него родился второй ребенок, точнее первый (Трифонов старше Ярослава на шесть месяцев), Юрий Романович понятия не имел.
До тех пор пока парни ничего про все эти расклады не знали, все было нормально. Они спокойно учились в одном классе и даже дружили. Но потом Яров-старший в первый раз за семь или восемь лет попал на родительское собрание, где встретил тифовскую маму. Ну и у них понеслось по новой. Так что в конечном счете он бросил семью и они с тетей Таней стали жить вдвоем на съемной квартире.
Из-за всего этого отношения между Тифом и Яриком были, мягко сказать, недружественные.[6] Ситуация осложнялась тем, что о кровном родстве с Яровыми Тифон узнал всего лишь пару дней назад и все еще пребывал в офигевшем состоянии.
Вскоре пришел Лёха Криворотов. Мы с Тифоном в этот момент пили чай. Я все прикидывал, как сказать, что слышал их разговор с матерью, и предложить ему подумать насчет Ярова, ведь между ними было гораздо больше общего, чем они оба могли представить, но Лёхино появление все сбило.
– Дай телефон, – сразу потребовал у него Трифонов. – Я свой посеял.
– Если не хочешь, чтобы Зоя тебя заблочила, не давай, – предупредил я.
– Опять поругались? – Лёха без стеснения распахнул холодильник. – Вроде нормально уже было. Я что, зря полдня на психотерапевтические разговоры потратил?
– А теперь опять ненормально.
Лёха вытащил огурец, обтер о футболку и прямо немытый надкусил.
– В Москве вообще не прикольно. Мы в деревне целыми днями на карьере валялись, а по вечерам тусили. Эти
Ида Мартин «То, что делает меня».
