«Я никогда, ни раньше, ни позже, – вспоминал Констан, – не слышал такой впечатляющей музыки: два оркестра с четырьмя хорами, более трехсот музыкантов; множество военных оркестров, игравших героические марши»[23].
Наполеон в те минуты, судя по всему, чувствовал себя, как обычно, спокойным перед ликующими толпами народа. Но Жозефина едва ли могла успокоиться при мысли о том, что она пережила в последние дни и что еще предстояло ей пережить в ближайшие часы. Ее мучило скандальное «дело о шлейфе». Три сестры Наполеона давно ненавидели Жозефину, завидуя ней, а теперь, в преддверии ее коронации, боялись еще ниже «опуститься» в сравнении с нею. Поскольку брат Наполеона Людовик, как коннетабль, был возведен в достоинство «императорского принца», его жена Гортензия (дочь Жозефины!) стала принцессой. Этого сестры императора стерпеть не могли. Все три – Каролина, Элиза и Полина – закатили брату истерику: «Гортензия – принцесса, а мы – никто?!» Император осадил их фразой, которая, по мнению Эмиля Людвига, «достойна войти в сборник всемирного юмора: “Слушая вас, можно подумать, что Его Величество наш покойный отец оставил нам империю и корону!”»[24]. Сестры угомонились, но ненадолго: случилось «дело о шлейфе».
В момент коронации Жозефины полагалось кому-то из наиболее высокопоставленных дам нести шлейф ее 22-метровой бархатной мантии, расшитой золотыми пчелками. Наполеон поручил эту деликатную миссию своим сестрам. Они, все три, вновь взбунтовались: «Такая обязанность – не для порядочных женщин!» На этот раз император был так разгневан, каким его сестры никогда не видели. «Либо шлейф, либо ссылка!» – заорал он на них[25]. Теперь, уже на пути в Нотр-Дам, Жозефина не могла скрыть от императора своего беспокойства: а вдруг его сестры намеренно или случайно уронят ее шлейф? – ведь она может упасть! Наполеон ее успокоил: оказалось, он уже отрядил в помощь своим сестрам трех камергеров, которые все сделают, как надо, и ничего не уронят.
Часть пути от Тюильри до Нотр-Дам императорский кортеж проследовал по улице Сен-Никез – той самой, где 24 декабря 1800 г. Наполеон и Жозефина едва не стали жертвами взрыва адской машины роялистов. Удивительный факт: теперь восьмеркой лошадей императорской кареты управлял тот самый кучер (по имени Цезарь!), который тогда промчал карету первого консула мимо бомбозаряда за считаные секунды до взрыва.
Тем временем у Нотр-Дам собрались уже несметные толпы простонародья. Часть из них спозаранку прорвалась внутрь храма, чтобы лицезреть своего идола в момент коронации. Я говорю «прорвалась», поскольку многолюдная стража сдерживала у дверей храма напор зевак, ограничивая их проникновение в храм. Но читатель должен иметь в виду, что Наполеон заранее распорядился сделать обряд его коронации публичным – по контрасту с коронацией Людовика XVI, когда публику допустили в храм только после коронования. Как бы то ни было, к началу коронации Наполеона Нотр-Дам заполнили, по данным очевидцев, примерно восемь тысяч человек.
Там же. С. 135.
Мемуары г-жи де Ремюза. Т. 1. С. 264.
Кастело А. Цит. соч. С. 515.
