тяжелым сном.
Она проснулась оттого, что солнечный лучик ударил в лицо. Таня открыла глаза и увидела знакомые картины Подмосковья. Поезд медленно подкатывал к Киевскому вокзалу.
– Ну вот и новый день! – подумала Таня. С вокзала быстро домой переодеться, потом в школу. Не забыть заскочить к Гиммельфарбу. Перед отъездом просил зайти. Между прочим, он еврей! Всю войну в разведке прошел, весь израненный. Золотой души человек.
Таня посмотрела в окно. Поезд катил по подъездным путям. Она представила лицо Соломона Яковлевича.
– Как это он смотрел на нее своими библейскими глазами?
Таня словно услышала его чуть хрипловатый голос.
– Танечка, он как-то по особенному произносил букву «ч», что-то вы сегодня бледная, вы здоровы? Вы сегодня завтракали, Танечка?
Соломон Яковлевич был директором школы и одновременно преподавал немецкий. По-русски он говорил с легким еврейским акцентом. Конечно при всех, Гиммельфарб называл ее Татьяна Петровна, но когда они были одни всегда говорил Танечка и в его взгляде читалась неподдельная забота. Когда он узнал о смерти мамы подошел, заглянул в глаза.
– Танечка, примите мои самые искренние, самые сердечные соболезнования, – сказал он. Поверьте мне, я, как никто другой, чувствую глубину вашей утраты.
Таня знала, что в годы войны погибла вся его семья. Сам Соломон Яковлевич был на фронте и узнал об их трагической судьбе только через несколько лет после их гибели.
Кто-то из партизан был свидетелем массовых расстрелов евреев под Минском и сообщил. Все, конечно, сочувствовали ему, но только теперь Таня, живо представив, как это было, особенно остро ощутила глубину его трагедии.
– Как это больно и страшно жить на свете, потеряв все и всех? Хорошо, что у меня есть Дима, – подумала Таня, взяла чемодан и пошла к выходу из вагона.
Глава третья
С вокзала Таня поехала домой. Примерно через час после прибытия в Москву, она села на местный поезд. Голова у Тани болела от недосыпа. В вагоне ей повезло, она захватила угол, немедленно привалилась к стенке и попыталась немного подремать.
Через пол часа Таня была в Одинцово. Там она снимала угол в комнате в коммунальной квартире. Хозяйка комнаты была дома. Она сидела за столом. Перед ней лежал открытый конверт и она тихо плакала, закрыв лицо руками.
– Анна Павловна, дорогая, что с вами, что случилось?
– Они опять отказали, – прошептала женщина. Это была моя последняя надежда. Я теперь просто не знаю, что делать.
Таня поселилась у Анны Павловны три года назад. За месяц до окончания института, ей, с невообразимым трудом, удалось найти жилье.
Чтобы реализовать свое право отличницы и остаться в Москве, Тане нужна была прописка, но получить ее было совершенно невозможно. Она начала искать, исколесила всю округу. Однажды заехала в Одинцово и там, на вокзале, случайно заметила объявление на столбе.
