по-прежнему сидел на лавочке, не обращая на нас внимания. Пока мы шагали к центру зала, я всё время косился на напарника: у него тоже ни один мускул на лице не дрогнул. Старлей даже головы не поднял, когда мы прошли мимо. Я грешным делом подумал, что он нас не заметил. Но так только казалось. На самом деле, когда я обернулся, то увидел его: он следовал за нами на небольшом расстоянии, всё так же пялясь в телефон. Выглядел он со стороны как обыкновенный пассажир.
Вскоре в чёрной дыре подземелья показалось светлое пятно. Ветер, дующий оттуда, мгновенно усилился, едва не унеся меня, как воздушный шарик. В тот момент я поблагодарил Елисеева за то, что надел на меня поводок, иначе пришлось бы им со старшим лейтенантом ловить меня по всей станции. Теперь я понял тех, кто не хотел ездить в метро. Тут полно неожиданностей. Не знаю, как людям, а четвероногим здесь нужно быть начеку и держать ухо востро.
Следом за ветром, оглушая грохотом, на бешеной скорости вылетел поезд. Не знаю, о чём думают другие пассажиры, когда видят, как эта махина несётся навстречу, но лично я думал: «Что будет, если случайно в этот момент свалиться с перрона?» Согласен, вопрос до безобразия глупый, поскольку ответ на него очевиден. Но я говорю честно, зачем мне скрывать от вас, какие мысли бродят в моей голове, тем более у меня уже есть печальный опыт. Если вы читали мою самую первую историю[20], наверняка помните, как толпа пассажиров столкнула меня с перрона и я оказался между ним и вагоном. Мне тогда несказанно повезло – электричка стояла, и мой подопечный, Иван Савельевич, вместе с каким-то сердобольным товарищем вытащили меня, точно карася из речки. Теперь, стоя на платформе метро, я снова вспомнил тот злополучный день.
Завизжав тормозами, поезд остановился. Люди, как оголтелые, ринулись к дверям, преградив путь выходящим из вагона пассажирам. Те, протискиваясь сквозь толпу, возмущённо ругались, прижимая сумки к груди или держа их над головами. Самые нетерпеливые, не дожидаясь, когда выйдет последний человек, напролом пробирались внутрь. Глядя на них, складывалось впечатление, будто это единственный поезд, в который надо попасть во что бы то ни стало. Как сказал бы мой второй подопечный Сашка: «Пассажиры – они и в Африке пассажиры»[21]. Неважно, на чём они едут: на поезде, электричке, автобусе, трамвае – или летят на самолёте, – всем не терпится быстрее занять место.
Я-то думал, мы поедем на этом поезде, но нет. Последние пассажиры вошли в вагон, двери закрылись, и мы остались на опустевшем перроне. Я обернулся. Морозов стоял в середине платформы, подпирая стену и по-прежнему уставившись в гаджет. Со стороны можно было подумать, что у человека номофобия, что в переводе на русский означает «страх остаться без телефона». Я по телику слышал про такую болезнь. Набрав скорость, поезд снова исчез в подземелье.
В конце перрона стояла одинокая лавочка, вокруг неё не было ни души. Елисеев повёл меня в ту сторону.
– Трисон, иди сюда. – Он присел на скамейку и похлопал себя по колену.
Я разместился
Из книги «Радуга для друга».
Из книги «Радуга для друга».
