«первой в ряду длинной серии встреч европейцев с Востоком, в ходе которых особая экспертиза ориенталистов была подчинена колониальными целям»288. Неудачный Египетский поход оставил свой след в искусстве: в течение последующего десятилетия художники создали более 70 холстов, прославляющих военные подвиги будущего императора289. И когда в 1830 г. французские генералы начали завоевание Алжира, многие художники присоединились к ним в духе экспедиции Наполеона, тем самым поспособствовав зарождению в европейских салонах моды на ближневосточные сюжеты290.
Непосредственный итог Нильской кампании Наполеона был не столь ярким, но не менее глубоким291. В результате попыток Франции нанести удар через Египет по британской колонии на авансцену политики мировых держав вышла Османская империя. Несмотря на то что мощная хватка Порты, владевшей огромными территориями, слабела уже как минимум на протяжении столетия, но этот период только непосредственные европейские соседи – Австрия и Россия – смогли воспользоваться проблемами Османской империи к своей выгоде. Однако события 1798 г. в восточном Средиземноморье вызвали геополитические опасения во многих крупных европейских канцеляриях. Вплоть до 1914 г. «Восточный вопрос» – европейское соперничество за то, кто лучше других воспользуется слабостью Османов, – станет одним из самых взрывоопасных элементов дипломатии западных стран.
Проблемы Османской империи сделали восточную тему популярной, страдания возвысили ее образ в европейских гостиных и салонах. Виктор Гюго заметил в 1829 г.: «Будь то картина или мысль, Восток стал главной заботой как ума, так и воображения… Весь континент склонился на восток»292. В то же время упадок Османской империи делал ее значительно более доступной для зарубежных туристов, многие из которых публиковали интересные путевые заметки. Они жадно поглощались оставшейся дома публикой, желавшей сбежать от банальностей буржуазного существования. Это компенсаторное желание подпитывало литературную моду на Ближний Восток еще сильнее, чем шутливая тюркомания XVIII в. Самым влиятельным произведением стали фантастически популярные ориенталистские стихи лорда Байрона. Созданные автором, вдохновленным ярким путешествием по восточному Средиземноморью в 1809–1811 гг., «Паломничество Чайльд-Гарольда», «Гяур», «Абидосская невеста» и другие «восточные сказки» того периода буквально завладели вниманием европейских читателей примерно на 10 лет, после их публикации в начале 1810-х гг.
Эпоха романтической чувственности сделала европейскую публику особенно восприимчивой к подобному развороту на восток. Отталкиваясь от классицизма XVIII в., романтизм отказывался от его акцента на разум, порядок, сдержанность и внешние приличия, не говоря уже об идеализации античного прошлого293. Движение, начатое еще в 1761 г. публикацией «Новой Элоизы» Жан-Жака Руссо, где страсть и воображение ставились выше общественных условностей, свои самые глубокие корни пустило
Said E. W. Orientalism. New York: Pantheon, 1978. P. 80.
Porterfield T. The Allure of Empire: Art in the Service of French Imperialism. 1798–1836. Princeton. NJ: Princeton University Press. 1998. P. 43–79; Lemaire G.-G. The Orient in Western Art. Paris: Konemann, 2001. P. 105–109.
Alazard J. L’Orient et la péinture française au XIXe siècle. Paris: Librairie Plon. 1930. P. 35–36; Julian Ph. The Orientalists. Oxford: Phaidon, 1977. P. 122– 125.
Grossir Cl. L’Islam des Romantiques. Vol. 1. Du refus à la tentation. Paris: Éditions Maisonneuve et Larose, 1984. P. 69–78.
Hugo V. Les Orientales. Vol. 1 / ed. E. Barineau. Paris: Librairie Marcel Didier, 1968. P. 11–12.
Cranston M. The Romantic Movement. Oxford: Blackwell, 1994. P. 1–48.
