Глашенька в мастерской.
Всеслав тем временем закручинился. Пытался с ней поговорить, но Глаша лишь молчала, как будто и не слышала.
Святой водой окрапливал, к причастию святому подводил, Богу молился – ничего не помогло. Силён сок дурман-травы, уж глубоко в душе. Камни жестокости он начал оживлять: всё чаще стала Глаша гневаться, кричать и обижаться. Душа стала ранимою и жестокою при том.
Совсем Всеслав отчаялся. Осталось ему только уповать на Чудо со смирением.
И Чудо произошло!
Однажды пробудившись утром, Глафира поняла, что под её сердцем поселился ангел – счастливый плод любви.
И тут же чёрный яд дурман-травы стал постепенно уходить из сердца и души, забирая с собой всю тяжесть камней жестокости и гнева. Былые ласка, доброта и кротость возвращалися.
Испуг сменился радостью, счастьем, ожиданием встречи с малышом.
Ах, как же возрадовался Всеслав, узнав о вести сей благословенной! На руки подхватил он жену свою милую и кружил её, прижимая к сердцу, как драгоценную хрупкую вазу.
От сладких речей его так светло на душе Глашеньки стало, что от пелены дурман-травы не осталось и следа.
Поселились в доме благодать, мир и трепетное ожидание. Теперь уж Глаша не бежала чуть свет к работе своей, а занялась более важными женскими делами: хозяйством, мужем, выполнением главного предназначения – дарения новой жизни. Усердно Богородице молилась, прося о помощи в родах да материнстве.
Впрочем, совсем оставить учениц и рукоделие ей не хотелося. Вот и навещала Глашенька день ото дня работушку, принося слово доброе, совет, что к месту нужен, да заботу материнскую, что начала в её душе светиться ясным пламенем.
Орлом летели месяцы. Вот пришёл срок родин. И дочку распрекрасную – Ладу ясноликую – родила Глашенька. Здоровенькую, крепкую на радость всем вокруг.
И полилися праздники заздравные да на счастье. Когда ж дом опустел, супруги погрузилися в тихую радость, светлую.
За суетою материнскою и не заметила Глашенька, что начал чахнуть суженый, день ото дня бледнеть. Силы его покинули, еле на ноги стал вставать. И в один день, тёмный, пасмурный, вовсе слёг богатырь.
Глафира затревожилась, послала к бабкам, лекарям. Только плечами лекари все пожимали. Что со Всеславом сделалось, им невдомёк.
Горючими слезами Глашенька заливалася, молитву Богородице творила каждый час. И в ночь, когда прошло три дня, забылась сном дурманящим. Тревожное видение явилось к ней тогда.
Из тьмы кромешной вышел к ней ужасный тот колдун лесной, в ладонях его теплился тлеющий уголёк.
Колдуна этого тёмного она боялась больше смерти и вновь в оцепенении от ужаса стояла чуть жива.
– Думала, девица красная, что ты меня покинула! – прохрипел ужасающий загробный голос тот. – Не денешься ты никуда! Вот она – жизнь его. Чуть
