style="font-size:15px;"> Впрочем, задававшие эти вопросы знали и ответы на них. Но с произносившими их вслух вскоре случались некоторые перемены. Оставляя после себя скорбное молчание, они исчезали, будто и не было их в сей достославной обители. Все понимали, с каких высот грянул гром небесный! Со страхом, в котором просматривалась изрядная доля уважения, тупили они свой взор, недостойный сих горних высей.
Что же касалось нашего героя, то тут, как говориться, каждому свое. Ему хватало ума не влезать в местные распри. Он продолжал безропотно принимать многочисленные синяки и ссадины, потирая шишки, заработанные ударным трудом на благо власть предержащих. Вся его энергия уходила на кантование многопудовых шкафов, сейфов с документацией либо неподъёмных хирургических, гинекологических и прочих кресел.
Понятное дело, в эти великие, исторические для всего коллектива, дни, каждый, кто был истинным патриотом своей родной «альма-матер», испытывал не только невероятное воодушевление, но и сравнимые с ним физические нагрузки. Давно известно, что усталости бывают разные. Что такое усталость рядового работника по сравнение с усталостью высших руководящих чинов? А тем более, в сравнении с этим благородным чувством, ощущаемой нашей Зиной Ивановной.
Вполне естественно, что в многочисленные отсутствия Тамары Витальевны вся забота о благополучном завершении столь грандиозной эпопеи легла на маленькие, хрупкие плечи нашей всеуспевающей, всевидящей и всезнающей (не убоясь даже употребить столь ответственный эпитет) правой руки главврача. Во что бы то ни стало Зина Ивановна тщилась оправдать великое доверие своей обожаемой патронессы. И уж конечно, в своем радении, не щадя живота своего, не могла она попустительствовать в этом и другим.
В этом нелегком, можно даже сказать, неблагодарном подвижническом труде, было весьма проблематично приобрести популярность среди своих коллег. Терпя от них несправедливые обиды в виде различной крепости эпитетов, вроде «Тамаркиной пристебайки», «цепной сучки» и несть числа остальным из ряда подобных, Зина Ивановна и не ждала от них благодарностей.
И это было бы всё ничего, вполне терпимо, относя к неизбежным издержкам такой деятельности окружающий её психологический напряг. В сотый раз, – «кто ж строгость любит», – выговаривала Зина Ивановна недовольным её драконовским режимом работы сии слова, тем самым утешая себя и крепчая сознанием своей правоты.
Если бы в нашей жизни были бы расставлены маячки или вешки, по которым, как через топкое болото, поглядывая на них, можно среди разнообразного жизненного пространства смело прокладывать себе путь, то тогда ничего – жить можно. Умный поставит вешки для себя, да и другим попользоваться не воспретит.
Но в том-то и вся закавыка, что как быть тем, про кого говорена пословица: «заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет»? Так-то оно так, да только если себе лоб расшиб, – дело хозяйское. А то ведь
