структуры, приводит к массовой истерии, фундаментализму и фанатизму.
Сила коллективного намерения человечества проявляется двояко. Один путь приводит к явлениям наподобие испанской инквизиции, охоты на ведьм, бунтам бедноты и даже к терроризму. Другой ведет к социальным течениям, переломным моментам и сдвигам парадигм, которые ведут человечество к прогрессу, в том числе к более высоким уровням терпимости и сознательности в результате стихийных бедствий или экономических кризисов – к движению за права человека и стремлению подготовиться к грозящим кризисам наподобие перемены климата, истощения ресурсов и бедности в масштабах планеты.
Но главное, сила коллективного намерения создает коллективное будущее, и 2012 год, вероятно, станет для этого пробным камнем. Все мы (по крайней мере мое поколение беби-бумеров!) помним, с каким страхом мы ждали 1984 года – и с каким смятением обнаружили, что дистопия Джорджа Оруэлла так и не осуществилась. Конечно, утопия тоже не настала – но все было совсем не так уж плохо, и в 1985 году мы убедились в том, что статус-кво благополучно сохраняется.
Затем настал пресловутый миллениум, и по стране прокатилась волна паники. Слухи о технологической катастрофе и экономическом коллапсе заставили миллионы наших соотечественников запасать провизию и воду и собирать вокруг себя всю семью. Однако почти ничего не произошло, а с мелкими неприятностями удалось быстро и просто разобраться.
Пора задать вопрос: если столько людей боятся худшего, почему же это худшее так и не происходит?
Может быть, мы переоценили собственное могущество?
Ждем конца света
Однако же мы и в самом деле добились именно того, к чему стремились. Намерение – не поверхностный страх, не мимолетная мысль. Это глубокая концентрация воли – и это была воля к тому, чтобы благополучно пережить 2000 год, что и произошло. Более того, многие устраивали в канун миллениума веселые новогодние вечеринки. Пара бокалов шампанского – и у нас стальные нервы.
Мы хотели, чтобы 2000 год наступил безо всяких неприятностей, – и это желание было, прямо скажем, гораздо сильнее, чем желание, чтобы он стер наши винчестеры и уничтожил наши банковские счета.
Кроме того, нам нужно взглянуть на то, какие мотивы стоят за стремлением к концу света – в любой форме, тихо и мирно или с треском и блеском. Психологи уже давно выдвинули гипотезу, что одержимость концом света объясняется страстным стремлением к справедливости, которое проявляется таким извращенным образом. Люди, принадлежащие к определенным религиям, могут сколько угодно мечтать о Вознесении и о суде над грешниками, могут даже переходить всякие границы и приветствовать насилие во имя этого суда. Но на самом деле этим экстремистам нужно одно – справедливость; они хотят не умереть, а удостовериться, что были правы. Не видеть, как другие горят в адском пламени, а видеть, как другие признают, что были не правы.
Если ты прав,
