чего ты боишься?» – спрашивал он себя. Он и сам не знал. Однако его не покидало всепоглощающее чувство опасности, ощущение измены, разлитое в воздухе.
Битва продолжалась недолго. Город занимал большую прямоугольную площадь, а окружали его невысокие стены из обожженной глины и земли. Войско, которое подошло к его укреплениям, вероятно, внушало его защитникам глубокий страх. Половцы поднялись на стены и храбро встретили врага; однако на них раз за разом, непрерывно, стал обрушиваться град русских стрел, разя всех направо и налево. Ближе к вечеру перед русскими, не потерявшими почти ни одного воина, отворили ворота; навстречу им вышли на переговоры парламентеры, неся приветственные дары – вино и рыбу.
В расположенных рядами низких глинобитных домишках русские нашли запасы тонких восточных шелков, золото и драгоценности, вино с побережья Черного моря и с Кавказа. Этим вечером они изрядно попировали – и в стенах завоеванного города, и в лагере, который разбили прямо у его стен.
Как раз на закате Иванушка вместе со Щеком и молодым хазаром выехали из лагеря, направившись вдоль русла небольшого ручья, и стали медленно объезжать половецкий город. Боярин ехал на Трояне, хазар – тоже на недурном вороном коне, а Щек довольствовался лошадкой поскромнее.
Иванушка остановился у половецкого кладбища, на дальнем конце города.
Могилы половецких воинов украшали странные изваяния – «каменные бабы»: высотой в четыре-шесть локтей, они имели облик людей – круглолицых, с высокими скулами, короткошеих, широкоротых, с длинными висящими усами, в плоских, приплюснутых шлемах. Их миндалевидные глаза по большей части казались закрытыми. Тела их были широкобедрыми, со слишком короткими ногами; руки же, наоборот, непомерно длинные, были согнуты в локтях, идолы либо держались за каменные пояса, либо прятали ладони в межножье. Эти массивные каменные фигуры, хоть и выглядели странно, были преисполнены удивительной жизненной силы – словно на миг замерли, предаваясь мечтам во время бесконечной скачки по степи.
Иванушка обернулся к хазарскому юнцу:
– Они умерли. А ты боишься смерти?
Молодой человек явно собрался с духом и промолвил:
– Нет, господин.
Иванушка улыбнулся:
– А ты, Щек?
– Не особенно. В эти дни бояться смерти не след, – мрачно ответил вдовец.
Иванушка вздохнул, но промолчал. Однако мысленно признался самому себе: «А я вот боюсь смерти».
Они поскакали дальше.
Это случилось глухой ночью. В небе светил месяц, однако поднялся он в самую высь, и его то и дело заслоняли длинные растрепанные облака, проплывающие мимо. Легкий ветерок покачивал камыши, обрамляющие ручей. В степи царило безмолвие. Весь лагерь, казалось, заснул.
Трое половцев осторожно перешли вброд мелкий ручей, почти не подняв шума. Лишь тихо плеснула вода да упала пара капель с оружия. Однако прибрежные заросли камышей заглушали и эти звуки. Лица
