намеренно коверкает слово) ничего сказать не могу, это слишком умно́ для меня. Но вот в бы́тность мою заведующим фельдшерско-акушерским пунктом в Рязанской губернии, когда я был чуток постарше вас, – он показал на меня и Женю, – году… дай Бог памяти, в шестьдесят пятом, кажется… с настоящей колдуньей, ведьмой дело иметь пришлось. Вот так.
Мы притихли. Ничего подобного я от Супруна никогда не слышал. Про заведование ФАПом, да, а про ведьму – нет.
Женечка вскочила и, убегая в соседнее помещение к плитам с чайниками, взмолилась:
– Борис Акимыч, подожди, я чайники поставлю!
Чайники – это важно! Собравшиеся давно выдули кипяток, и вновь прибывшим, если таковые обнаружатся, придется ждать, пока согреется новый. Поэтому к чайникам для жаждущих бригад у всех отношение было трепетное и ответственное. Попил сам – подумай о других.
Акимыч милостиво сделал паузу, отпивал из кружки, копался в растрепанной пачке «Беломора», выбирая папироску поцелее, дожидался, пока Женечка вернется к столу, укутается шинелькой и станет слушать, подперев кулаками пухленькие розовые щеки.
– Колдуньей, Акимыч… – подтолкнула Женька, как иногда напоминают людям, посреди фразы забывающим, о чем же это говорили.
– Ну так вот, – начал рассказ наш старый фельдшер, – земля рязанская полнится чудесами, ну это вы из газет сами знаете. То озеро найдут бездонное, как Байкал, то пришельцы залетят свою тарелку починя́ть, а то смерч1 пройдет солнечным днем да в тихую погоду… Дело было давнее, как уже сказал, еще в середине шестидесятых.
Я как раз закончил медучилище в Рязани, отслужил три года в армии, тогда еще по три года служили, и вдруг прямо из военкомата, как только я получил в руки паспорт и военный билет, направляют меня в райком комсомола, от чего я шибко сильно удивился, не в облздравотдел, и говорят: «Борис Акимыч, для сознательных бойцов в деле строительства коммунизма у нас есть ответственные посты. Ты человек, прошедший армию, с китайцами повоевал, пороха понюхал… Давай, принимай должность заведующего ФАПом. Направляем тебя на новый фронт».
Я было обрадовался, подумал, что направляют меня в реанимацию горбольницы. Реанимация – слово новое, модное, она тогда только-только открылась как направление и отделение, нас туда на практику водили аккурат между окончанием медучилища и армией. И как ушатом холодной воды – заведующий ФАПом, начальником, хоть и маленьким. А страсть как не люблю командовать. Ну, не командыр я.
Спорить, однако, тоже не люблю. Привык уже, приказали – выполняю!
Дали мне разнарядку в деревню, название, скажем, Сосуево, кажись, Касимовского района. Не то чтоб я не помню, но не хочу указывать точно. Место там темное. Не хочу рекламировать, а то доктор туда сорвется… вишь, как уши поставил – чисто Шарик или Мурка!
Супрун показал на внимательно слушающего Прыскова.
Добирался я целый день. Как у Михал Афанасича [М. А. Булгаков «Записки молодого врача». ] написано…
В середине 80-х в Касимовском районе пронесся сильный смерч, порушивший частный сектор и некоторые колхозные постройки
