несмотря на включенный обогрев, не хотели согреваться.
Взяв нужное, вышел из машины; за спиной хрюкнула сигнализация.
– Некрасов Юрий Сергеевич… – Охранник вернул журналистское удостоверение и поглядел на гостя. – А письмо есть?
Журналист снова запустил руку в сумку. Увидев листок с печатью, охранник кивнул:
– Проходите. Предупреждали нас, – снял с гвоздя синюю куртку. – Постойте снаружи, сейчас провожу.
Двор «воспитательного объекта» оказался большим и запущенным. У забора, вплотную друг к другу, росли две липы; из-под асфальтовой дорожки лезла молодая елка. Здание было двухэтажным, красного кирпича, и еще для чего-то крашенное темно-бордовым до уровня второго этажа.
Журналист, достав айфон, навел.
– Нельзя, уберите, – вышел из двери охранник.
– Почему?
Кругом было тихо, и всё, несмотря на солнечный день, отливало серым. Откуда-то доносился ритмичный ржавый скрип. Крык-крык…
– А как я без снимков репортаж сделаю? – спросил журналист, скорее чтобы поддержать беседу.
Крык-крык…
Охранник свернул за угол; журналист поотстал и воровато сделал пару снимков.
Завернув, обнаружил источник скрипа: на качелях качался мальчик лет десяти. Хотя нет, лицо было взрослым. С качелей на интерес журналиста никак не отреагировали. Мальчик-взрослый продолжал раскачиваться, выставив голые пятки.
Перед входом в корпус торчала клумба с георгинами, бархатцами и еще чем-то обычным в таких местах. Из-за густо пробивавшегося сорняка вид у клумбы был слегка запущенный, лохматый.
– Клумбу фотографируйте, – предложил охранник. – Природу можно.
– А царя природы? – попытался пошутить журналист.
С порога, щурясь от солнца, спускался Батя Виталий. Охранник изобразил что-то вроде отдавания чести:
– Гостя привел.
– Юрий Некрасов, – протянул руку журналист, – корреспондент городской га…
– В курсе, – сощурился Батя, сморгнув слезу. – Виталий…
Помолчав, добавил:
– Ильич. Старший воспитатель.
Журналист собрался сказать обычное «очень приятно», но не стал; сделал несколько шагов по ступенькам.
– Виталь-лич, я пошел? – топтался внизу охранник.
– Орлова не забудь покормить… Помрет он на этих твоих качелях.
– Да не помрет. Хорошо ему.
– Всё равно, сказал – покорми… Идемте, – Батя обернулся к журналисту, пропуская его вперед.
До занятий оставалось минут двадцать, Петров сидел в комнате один; Дорошенко оттащили в медпункт, другой сосед, Кореец, ушел в музыкальный класс.
Петров придвинул стул к окну и сидел, обдумывая сегодняшнее утро.
Перед этим пришлось подтирать после Дорошенко. Когда пацаны снова выползли из комнат, Батя, выждав, спросил: «И кто этот
