что он уже все Варе рассказал про ночное сообщение, рассказал ей все еще раз, включая некоторые подробности десятилетней давности.
– И много китов он убил? – спросила Варя. – Твой товарищ по играм?
– Не знаю, – ответил Антон. – Я никогда его об этом не спрашивал, мы вообще почти не общались десять лет. Я вообще не уверен, что он – это он. Может, это какой-нибудь специально обученный бот мне пишет, чтобы добраться до моих паролей. Спроси его сама, когда увидишь, – сказал Македонов, выйдя на балкон, чтобы поставить столик и стул для Вари. Второй стул едва помещался, но они все равно в хорошую погоду любили завтракать на воздухе.
Из кухни донеслось позвякивание вилок и ножей.
– А я его увижу? – послышался обеспокоенный голос Вари. – И когда же, раз уж мы об этом заговорили?
– Завтра, – ответил Македонов, заходя на кухню и беря с полки турку. – Ты увидишь его завтра. Он прилетает в Питер на три дня. Я вас познакомлю.
– И ты ничего мне об этом не сказал?
– Я все утро тебе только об этом и говорю. Я же не мог сказать тебе раньше, чем узнал сам.
– А если бы я не спросила? Я ведь могла и не спросить, когда я его увижу.
– Все равно бы узнала. Он будет жить у нас. Надо снять раскладушку с антресоли.
Это было прошлым летом, и даже удивительно, как сильно все изменилось всего за год, за какие-то 365 дней, за пятьдесят две недели… Пятьдесят две целых и сто сорок три тысячных…
3
«Так вот, объясняю, в чем смысл истории». Голос в трубке пах медом акации и был таким же густым и липким, заполняя слух Антона и вытесняя из него периодические раскаты грома и шум ливня. Вага любил слово «история» и заменял им целый ряд других слов, таких как «смысл», «ситуация», «задача», «план», «идея» и многие другие. Смысл «истории» у Ваги всегда сводился к деньгам. К прибыли в любых ее формах и воплощениях. Трудно было в это поверить, но в юности он был художником и даже окончил художественную школу, а картины его деда и сейчас можно было найти в каталогах значимых выставок. Он любил рассказывать о своем венгерском происхождении, объясняя, что его фамилия восходит к известному в Венгрии роду Варга, хотя Варя время от времени повторяла, что вага – такая специальная штука, которой управляют марионетками, и в этом смысле фамилия ему очень подходит. Чем писатели не тряпичные куклы. Вообще-то в Ваге было что-то артистическое, Антон подумал, что зря тот бросил карьеру живописца. Правда, его работ Македонов никогда не видел так же, как и работ его деда, – про выставочные каталоги он знал только со слов самого Ваги.
В данном конкретном случае «история» заключалась в том, чтобы взять японские хокку, разных авторов и эпох, и донести их до рядового российского читателя, но в более приемлемом виде, то есть в таком виде, который позволял рассчитывать на их монетизацию. Вага гениально умел делать две вещи: платить за тексты как можно меньше и продавать их потом как можно дороже. Можно сказать, что он добросовестно выполнял
