бедра. Идеальные близнецовые бедра. Моду устроили на кесарево! Никаких кесаревых! Вот если трое суток будете рожать, тогда получите свое кесарево! – И она вышла, стуча каблуками и обмахиваясь моей картой. Я уже ничего не понимала, могла только плакать и взывать к милости божьей.
Иногда я подходила к зеркалу, разглядывая глыбу голого живота, он шевелился и рельефился, как Солярис, из него обозначались головы, колени и локти. Умом мне было плохо понятно, что это дети, и я скорее относилась к этому как к некой абстрактной разумной массе, с которой вела диалоги, которой жаловалась на жизнь и к которой обращалась с просьбой не лупить меня ногами по внутренним органам во время разборок, которые у них уже тогда начались. И просьбы мои, надо сказать, уже тогда не оставались без внимания. Звериным инстинктом я понимала, что теперь не одна в границах собственной кожи, но интеллектуальным опытом я ведала только то, что ответственность за выживание всех троих в шестеренках медицинской машины несу в одиночку. И дрожала от этого как осиновый лист по мере приближения счастливого дня, к которому меня готовили как к судному.
Однажды ночью я проснулась в луже воды, о смысле которой мне никто ничего никогда не объяснял. Вокруг спали взрослые тети, и было неудобно будить их для глупых расспросов. Я тихонечко поковыляла к посту. Медсестра храпела, накануне приложившись к разведенному спирту. Вода продолжала течь.
– Пожалуйста, – трясла я ее плечо, – мне нужна помощь.
– Женщина, ну что вы все никак не угомонитесь, спать надо ночью, – зарычала дежурная сестра.
– Какая-то вода течет, я не понимаю, – мялась я.
– Вечно одно и то же… Сколько хоть времени?
– Не знаю, я без часов.
– Ну так пойди посмотри. Тебе это надо или мне?
Как последняя дура, я засеменила к часам в другой конец коридора, комплексуя от текущей на линолеум воды и того, что не даю спать человеку.
– Пять часов, – доложила я, вернувшись.
– Ладно, пошли, – сказала медсестра, вяло встала и поплелась по коридору.
– Куда пошли?
– На кудыкину гору… рожать пошли, женщина.
– Рожать? – У меня отнялись ноги.
– Что ты стоишь, женщина, как деревянная? Иди в лифт.
На автопилоте я зашла в лифт, а медсестра завезла туда каталку.
– Ложись на каталку.
– Зачем? – прошептала я.
– Инструкция такая. Воды отошли, значит, надо лежать.
– Зачем же вы меня через весь коридор к часам гнали?
– Вот родишь ребенка, его воспитывать будешь. А меня нечего воспитывать, а я за семьдесят рублей за каждой из вас бегать не обязана. Иностранцы хоть подарки дарят…
Предродовое отделение представляло зал, уставленный аппаратурой и кроватями, на которых лежали и страшными голосами кричали женщины.
«Как обидно умирать такой молодой, такой красивой,
