style="font-size:15px;"> – Э-э-э, матушка! Да, когда же я трудностей боялся? – усмехнулся он. – Ты говори, что надо сделать, а уж я тебя не подведу.
Еще дома я написала на листке адрес и другие данные Кузьмичева и теперь, отдав ему бумагу и деньги на расходы, начала объяснять на словах:
– Венчик! Дело в том, что по одним данным этот человек жив, а по другим – он умер в начале июня от ковида. Выясни, где истина. Если он вдруг куда-то переехал, узнай куда. Как только все выяснишь, позвони мне. Только оденься потеплее, а то возвращаться будешь уже вечером, похолодает.
– Не волнуйся, матушка. Сейчас соберусь и поеду. И поберегусь, чтобы тебя не подвести, – заверил меня Венчик и скрылся в подвале.
Ну вот, теперь можно было и Ивану звонить.
Узнав, что я нахожусь ближе к Некрасова, он предложил начать с этого адреса.
Я приехала первая, но ждать долго не пришлось – Иван появился почти тут же на огромном, навороченном джипе.
Мы поднялись к квартире, где жил Ашот, Иван достал ключи и отпер двери, наружную и внутреннюю, причем обе были металлические, а потом снял квартиру с пульта.
Мы вошли, и я осмотрелась по сторонам.
Ну что сказать? Некогда очень уютная квартира сейчас напоминала склад с неудачно расставленной мебелью.
Иван провел меня в гостиную, и даже при его немалом росте ему пришлось встать на стул, чтобы из глубины верхней полки антресоли достать пакет и спуститься с ним вниз.
В пакете оказалась фирменно сложенная, некогда очень дорогая рубашка. Он ее развернул, и я увидела, что она была прострелена и в крови.
Я надела перчатки и, достав из своего чемоданчика все необходимое, вырезала кусок окровавленной ткани, убрала его в пробирку и заткнула пробку.
– Зачем вы это делаете? – спросил Иван. – Ведь ясно же, что это рубашка дяди Ашота.
– Потом узнаете, – пообещала я, снимая потожировые следы с воротника рубашки, и, закончив, спросила: – Где был кабинет Ашота Арамовича?
Иван провел меня в комнату, где стояли только письменный стол, пара стульев и пустые стеллажи вдоль стен.
Я подошла к столу, открыла верхний ящик и увидела россыпью лежащие на его дне ручки с обгрызенными концами.
– У Ашота Арамовича была привычка грызть ручки?
– Была, – усмехнулся Иван. – Он нас с Сергеем за это с детства ругал, а за собой не замечал.
– Я, с вашего разрешения, возьму парочку, – сказала я, складывая их в пакет: – А какие-нибудь еще вещи, в которых Ашот Арамович ходил, в квартире остались?
– Нет! Сергей велел все собрать и передать в благотворительный фонд при армянском землячестве, чтобы раздали нуждающимся.
– Жаль. А какие-нибудь медицинские документы Ашота Арамовича здесь могут быть? Желательно из последних.
Иван озадаченно почесал затылок и полез в ящики стола.
В самом
