И дело наше вот! – сказал Рэм вслух и красноречиво постучал по плоскости иллюминатора, чем привлек к себе внимание окружающих.
– Жаль только не хватит! – выразил кто-то общую мысль, и вся остальная толпа утвердительно закивала.
Рэм вспомнил свои споры с Хилом – нехватка ресурсов была его излюбленной темой. Он частенько до хрипоты доказывал, что именно наличие еды провоцирует аппетит, а в условиях отсутствия уверенности в завтрашнем дне обязательно возникает потребность накопления. «Ах, Хил! Скоро встретимся». Рэму нравилось спорить с товарищем, пусть даже об одном и том же. Делал он это не ради того, чтобы утереть оппоненту нос, а ради самого спора. Ради разговора, в котором два умных человека вольны называть друг друга дураками, тщась доказать это фактами. Кажется, во время этих жарких диспутов навигатор даже не подозревал, что его оппонент частенько спорит в пол силы и «поддается». А может, ему просто было все равно, и он тоже любил процесс больше результата. Справедливости ради нужно отметить, что порой из их дискуссий все же получалось что-то полезное. Например, именно так пилот и получил свой доступ к системе «Ярлыки» – Хил проговорился, что его знакомый в отделе наблюдения может «дать посмотреть», и, проиграв очередную словесную баталию, был вынужден сдать контакт.
Под возбужденные возгласы толпы победный спектакль перешел во вторую фазу – буровые установки принялись делить глыбу на части, готовя ее к загрузке. Валун, сверкнув на солнце, медленно распадался на десятки частей, вызывая всеобщий восторг. Рэму никогда не доводилось видеть радуги, но даже если взять для сравнения самое романтичное описание этого явления, то оно все равно блекло рядом с этим спектаклем световых лучей. Тут не было цветов, не было оттенков, а был только свет. Его яркие лучи в кусках льда бесконечно искажались и ломались, обретая объем, направленность, текстуру и текучесть. Каждый осколок горел изнутри, сверкал, и озарялся свечением, которое резко выделяло его на фоне черноты космического пространства. Свет струился, проходил насквозь, прыгал и сочился по мельчайшим кусочкам, напоминая какой-то живой организм. Это был совершенно абстрактный и чуждый рациональному мышлению танец энергии, который можно было назвать только «Красота» и никак иначе.
Заворожено наблюдая, как последние кусочки добычи скрываются в грузовых портах, пилот вспомнил о главе операции. Нагрузка на него была настолько колоссальна, а дозы стимуляторов столь велики, что каждый раз координатор рисковал не выйти из медотсека, невзирая на все старания врачей.
– Порадуемся за ДН! – крикнул Рэм во все горло.
– Порадуемся, что мы не ДН! – ответило эхо голосов, следуя давней пилотской традиции. С этого момента гул в коридорах затих. Каждый задумался о тяжелой судьбе организаторов охоты, а также тех, кто остался вечным гостем бесконечно голодного космоса.
В тишине Рэм дошел до второго санитарного шлюза. Впереди его ожидала длительная
