style="font-size:15px;"> – Ну, – быстро нашла в поиске.
– Завтра поедешь снимать его.
Сел напротив меня на крутящийся стул, оттолкнулся ногой и поехал по комнате, кружась в карусели.
– Этот парнишка пишет классную музыку. Выступал у «Сплинов» на разогреве, сейчас пригласили на «Нашествие». Говорят, если выстрелит, далеко пойдет, – краткая характеристика от шеф-редактора.
Мозг отказывался вспоминать, что было на съемке с Крыловым. Я точно помню, что снимала этого парня, точно помню, что мы даже общались какое-то время, а вот о чем, кто он, что с ним случилось потом – не знаю. Не помню. Не могу достать из головы. Пропасть.
«Разгадай меня – я шарада» – если коротко о моих воспоминаниях.
– Не помню его.
– Конечно, не помнишь, ты его даже не знаешь! – начинал заводиться, не желая меня слушать. – Единственное, он топит за «Открытую Россию», был на марше несогласных в Москве. Это, конечно, может сразу ударить. У нас вольнодумцев не очень-то.
– Слушай, я тоже была на семинарах «Открытой России» у Ясиной, и ничего в этом нет криминального. Мне очень даже понравилось.
– Ты? Была? – остановил резко свою стульную карусель. – Тебе больше не надо туда ездить, – сурово так предупредил.
Ну-ну, вот так и послушала я тебя, шеф-редактор, конечно.
На самом деле на семинар «Открытой России» я поехала позже, весной две тысячи девятого. Тогда уже несколько лет шла война либералов за Ходорковского, и вот-вот Александр Кучма спустя два года вспомнил, что в две тысячи шестом порезал лицо сапожным ножом Ходорковскому и сам же потребовал возмещение ущерба в пятьсот тысяч за сексуальные домогательства. В общем, история мутная. В феврале суд иск Кучмы отклонил, а вот повестки наших встреч с Ириной Ясиной не поменялись, топила она за свободу друга. Ирина Ясина была не просто промежуточным звеном между движением и его верхушкой, нет, она была идейным вдохновителем. Интереснее, чем лекции, которые читали в те дни Познер, Арбенина и Архангельский, был в моей жизни только концерт «Maroon 5» в две тысячи шестнадцатом году. Интерес был одинаково неподдельный. Поэтому всё, что происходило в истории настоящей либеральной России, мне было известно не только по учебникам и фальшивым сюжетам центральных телеканалов, но и по личным встречам с представителями власти и общественных сил.
Я перестала ездить где-то осенью две тысячи девятого, уже было не до справедливой России, хотелось скорее попасть на самый либеральный канал в стране, который через рекламную паузу отречется от свободы.
– Так что Антон? – не среагировала на рекомендательный запрет шефа.
– Антон поет о войне и мире.
– Толстой?
– Крылов.
– Крылов басни писал.
– Маша! – одернул.
Собралась тут же с мыслями.
– Сделай сюжет о музыке. Молодой музыкант, жизнь только начинается,
