султанский, навязывал порой своему суверену действия столь же непредсказуемые. С какой стороны в очередной раз подтолкнули Его Величество? Мне не всегда хватало проницательности это определить. Принц Евгений противился русскому союзу, впрочем, не зарекаясь от него, если представится возможность извлечь одностороннюю выгоду для австрийской державы. Императрица и ее родственники уповали на династические связи, но болезненно воспринимали письма от сестры с жалобами на дикость страны и невоспитанность мужа-царевича. Папский нунций и влиятельные духовные лица опасались влияния царя на «схизматиков» в венгерских землях и по соседству, однако обострять отношения не хотели, поскольку в это самое время Рим вел осторожные переговоры о разрешении католического богослужения в России. Если напрячься, можно вспомнить еще с полдюжины враждебных друг другу партий. И каждый претендовал быть главным конфидентом императора, оттеснив соперников подальше от высочайшего уха.
Кто из них в этой нескончаемой возне у трона так потряс древо милостей монарших, что на вашего покорного слугу свалился титул графа Священной Римской империи, – не знаю. Матвеев давно и с большими издержками добивался для себя той же чести: он просто окаменел от расстройства, когда обер-герольдмейстер сообщил о даровании ее другому человеку.
– Прости, Андрей Артамонович! Воинским людям от государей всегда предпочтение, хотя посольская служба, по мне, труднее. Господь свидетель, я и не думал против тебя злоумышлять! Сам только сей момент узнал о пожаловании. Да и вздор, по правде сказать, все эти титулы: суета сует, и ничего более.
Посол уверил, что искренне рад за меня и ничуть не завидует, – но прежняя сердечность в отношениях между нами пропала. Оставшись без его дружеских советов, я скоро попал в историю весьма неприятную.
Встречаясь со шведами или поляками шведской службы, заполонившими Вену, мы обыкновенно делали вид, что не замечаем своих противников; они платили нам той же монетой, и дипломатическая борьба не переходила в рукопашную. Но императорское благоволение ко мне, видимо, посчитали опасным. Приехав во дворец принца Евгения на празднование годовщины одной из бесчисленных военных побед и проходя мимо недоделанного, в строительных лесах стоящего, бокового крыла, я прямо кожей почувствовал волну злобы, истекающей от столпившейся обочь дороги кучки.
– Збачьте, панове, какой знатный вельможа пожаловал: сам граф Хлопский!
– Ние, то ест граф Злодиевский: видите, карета краденая!
Презрев вражеские насмешки, прошел мимо, но холодок потянулся по хребту. Будь я псом, шерсть на загривке стояла бы дыбом. И не зря. После официальной части, как только церемониймейстер пригласил к танцам, мне преградил путь сильно пьяный усатый субъект:
– А ты кое холеры шукаешь, слуга москальский? Идзь до кухни: цела Вена знае, же оддаешь пржевагу холопкам над шляхетными фрау!
– Это мое дело, каким женщинам отдавать предпочтение.
