итоге напился из гидратора, когда до рюкзака добрался, там ещё половина ёмкости заполнена была. После чего долго сидел здесь же в спальне с тяжёлой от многочисленных и не совсем весёлых мыслей головой и пытался решить, что дальше делать. Но так и не решил, ясно только, что отсюда уходить нужно. В братовой квартире оставаться не хотелось. Вернее, не хотелось, чтобы когда он вернётся, застал меня здесь у себя зомбаком. Даже представлять не хочу, что брат почувствует, а уж когда будет вынужден ещё и убить меня, так вообще.
Оглянулся на пороге, окинул мутным взглядом пустую квартиру и…
– Прощай, братан! – выдавил из себя, после чего решительно закрыл за собой дверь.
Выйдя из подъезда на миг замер, просто не представляя куда направиться, ведь всё ранее запланированное ещё вчера выполнил, а новые цели просто ни к чему себе ставить. Чувствую, что сдохну скоро, так мне погано. Так что постоял немного, да и потопал куда глаза глядят.
Глядели они, как оказалось, на выход из города. В какой-то момент мне так паршиво стало, что я реально отключился от внешнего мира – не помню где бродил и как тут в итоге оказался. А оказался я в пригороде в частном секторе. И вот сейчас остановился, замерев, пытался понять как я здесь очутился и не послышалось ли мне то, из-за чего в сознание собственно и вернулся?
Не послышалось, снова за спиной голос прозвучал:
– Та він зовсім ніякий, хлопці![6]
Медленно обернулся, придерживая правой рукой сбившийся мне под мышку автомат, и всеми силами стараясь удержаться в сознании. Зрение, как и сознание, тоже плыло, и чтобы рассмотреть детали, нужно было приложить немалые усилия.
За спиной у меня, посреди дороги, стоял лысый, небольшого роста и какой-то весь круглый, но при этом крепко сбитый мужик лет тридцати-сорока. Он, похоже, и говорил, а с противоположных дворов из калиток ещё двое как раз выходили и насмешливо на меня смотрели.
Теперь ясно к кому он обращался.
Что удивило, так это их вооружение: двое, в том числе и лысый, в руках арбалеты держали. И только один из этой тройки, самый здоровый из них, был вооружён нормально, держал в руках, если не ошибаюсь, американский Barrett. Во всяком случае, по внешнему виду он похож на него был. Но какой именно – не знаю, не встречал ещё такого.
– Що очима блимаєш, москаль? – снова обратился ко мне лысый. – Давай, скидай з себе все! Навіщо тобі такі хороші речі, все одно здохнеш скоро, судячи з твого виду.[7]
– А якщо сам не помреш, то ми допоможемо, – заговорил второй арбалетчик. А подойдя ближе, рявкнул: – Не люблю вас, москалів![8]
Смотрел на этих уродов и в душе разгоралась просто невероятная ненависть. Не только на этих тварей, что ухмыляясь на меня смотрят, но и на тех нелюдей, что вирус выпустили, из-за которого матери, не осознавая этого, едят своих детей; на зомби, заполнивших мой родной город; на Димку, паскуду, который меня заразил; на…
– Ну
Да он совсем никакой, парни!
Что глазами блымаешь, москаль? Давай, скидывай с себя всё! Зачем тебе такие хорошие вещи, всё равно сдохнешь скоро, судя по твоему виду.
А если сам не умрёшь, то мы поможем. Не люблю вас, москалей!
