Тина понесла, мы женаты ещё не были – я и не собирался жениться, – сказал царь, приобнимая сына. – Но это же кровь моя, Исари! Сын мой!
Исари обнял отца, искренне сказал:
– Я рад за тебя, батюшка.
Он ещё раз взглянул на своего высокого, широкоплечего отца и на крепкого младенца – и почувствовал себя неудачным жеребёнком. Такого нельзя пускать на развод. Он всю породу испортит. Пусть экстерьер и хорош…
Да, Исари не мог обещать Лейле счастья, но мог ли ей обещать его кто-то другой? В любом случае принцессе придется выйти замуж ради удовлетворения политических амбиций своей страны. Исари, по крайней мере, будет честен и не жесток.
Исари поднялся со своего стула, жрец торопливо вскочил вслед за ним, осеняя царя благословением. Исари сказал:
– Спасибо, отец. Я должен поговорить с ней наедине. Она должна вступать в брак с открытыми глазами. Или не вступать в него вообще.
Говорят, царь Исари красив. Лейле, привыкшей к совсем другой внешности, к белоснежным улыбкам на тёмных от загара лицах, к чёрным, жёстким волосам, так не казалось.
Будь царь, с которым она ежедневно встречалась за завтраком, а время от времени по вечерам на балах, статуей или картиной, девушка прониклась бы совершенством его черт, строгой и холодной, несмотря на яркие волосы и тёмно-синие глаза, красотой.
Но он был живым человеком из плоти и крови, и Лейла прекрасно видела, что скрывает за собой его внешность. Красота прикрывала слабость, и принцессе, мечтавшей о сильных руках, которые унесут её далеко-далеко, защитят от всех бед, было неприятно думать, что вскоре её коснутся холёные и слабые пальцы багрийского царя.
По утрам она украдкой следила, как тренируется в одном из укромных двориков Амиран. Вот у него были такие руки, которым Лейла легко бы доверилась. Она стояла по утрам на террасе, скрытая плетистой вьющейся розой, и смотрела, как тренируется цесаревич. Он упражнялся то с мечом, то с копьем, иногда один, чаще с друзьями. Порой на тренировку он выходил без рубашки, и Лейла заметила небольшой шрам у него на предплечье левой руки, запомнила его, мечтала к нему прикоснуться.
Рядом с Амираном сегодня упражнялся ещё один юноша – невысокий, угловатый, взъерошенный, как воробей. Если цесаревич управлялся со своим оружием с такой лёгкостью, будто оно было не тяжелее пёрышка, то незнакомец подобной силой и ловкостью похвастаться не мог. Впрочем, Лейла на него и не смотрела.
Должно быть, она слишком увлеклась наблюдением и не заметила, что розы больше не скрывают её. Юноши тут же прекратили тренировку, соперник цесаревича низко поклонился. Амиран тоже склонил голову.
– Принцесса, – произнес он со своим смешным акцентом.
– Цесаревич, – ответила Лейла на багрийском, знание которого начала понемногу демонстрировать, раз уж по воле отца и визирей ей придется остаться здесь…
Амиран оглянулся на
