уже не было, – вот, «гад», – выругалась оперативница, применив еле слышно и нецензурную брань, – опять улизнул… «сволочь».
Вид растерзанных тел начинал уже быть привычным, и Анастасия не выразила к жуткому зрелищу совсем никаких эмоций, как будто она только тем и занималась, что рассматривала заживо вскрытых покойников. Однако же выбежавшая вслед за ней юная, очаровательная особа, сопровождаемая родителями, не была подготовлена к столь ужасному представлению: в глазах ее потемнело, голова закружилась и она едва не лишилась сознания и не упала, вовремя подхваченная родителем, чувствующим, как, впрочем, и мама, лишь немногим лучшим. У всех троих сразу стали работать позывы желудка, настоятельно «требующие» его очищения, в результате чего им всем троим пришлось отвернуться и прекратить лицезреть невероятно чудовищную картину.
– Зайдите лучше внутрь отделения, – посоветовала оперуполномоченная уголовного розыска, сама в тот момент наклоняясь над телом, и, увидев на шее значительный недостаток кожи и верхнего слоя мышечного покрова, окликнула уже практически забежавшую в помещение девушку: – Жанна, постой! – и когда та, остановившись, возвратилась к самому выходу, не решаясь при этом все же выйти наружу, продолжила. – У твоего друга были какие-нибудь отличительные особенности?
– Да, – долго не раздумывая, ответила Морева, виновато вместе с тем посматривая на родителей и одновременно жалостливо на Настю, – у него на шее имелась татуировка, изображенная в виде змеи.
– Понятно, – сказала оперативница, сначала было засомневавшаяся, но теперь полностью уверенная в том, кем некогда был этот растерзанный труп, – спасибо, Жанна, – не забыла она и про благодарность, – думаю, будет лучше, если ты с родителями сейчас поедешь домой, где, как я уже и сказала, будешь сидеть смирно и никуда не высунешься, пока мы не поймаем этого «гада». Да… и не забудь, что к тебе сегодня приедет следователь из Комитета, который тебя допросит по всем, известным тебе, обстоятельствам дела.
Неудивительно, что семья Моревых поспешила последовать совету опытной сыщицы и, отворачивая в сторону головы, что случайно не «коснуться» взглядом до крайности изуродованного туловища, они трое, все вместе, прошли к своему немецкому «мерседесу», высокой посадки, и стремительно умчались в сторону основного места жительства, подальше от кошмарного места. Юлиева проводила их взглядом, а когда машина скрылась, зашла внутрь отделения, чтобы, дожидаясь прибытия остальных сотрудников, оформить до конца получившийся чрезвычайно внушительным рапорт, поручив ответственную охрану места происшествия дежурному Говорову.
Первым, ровно через семь минут после доведения ему о случившемся, явился Бунько, как уже известно, проживающий в непосредственной близости от вверенного ему полицейского отделения, как и обычно, собранный по полной выкладке, словно и не ложился или же спал, вовсе не раздеваясь. Для него
