этот момент дверь открылась, и в сопровождении надзирателя в аудиторию вошел заключенный. Им оказался грустный мужчина под сорок в серых тюремных штанах и рубашке; такого же цвета вязаная шапка была скручена на макушке. Он был криво острижен, но небрит; короткая соломенная челка торчала над широким лбом; взгляд его был усталый, но большие карие глаза выражали решимость и упрямство.
– Наконец-то, явился, – буркнул начальник. Он отошел от окна и сел у края стола рядом с тюремным врачом.
Заключенного подвели к одинокому стулу.
Он стянул шапку и решительно взял первое слово:
– Лавров Андрей Сергеевич. Личный номер: пятьдесят один десять, восьмой отряд. Статья сто пятая часть первая Уголовного кодекса, предумышленное убийство, невиновен, двенадцать лет.
На слове «невиновен» заключенный сделал особый акцент.
– Садитесь, Андрей Сергеевич, – сказал толстячок.
– Уже сижу, – недовольно буркнул Андрей, но послушно сел на заранее предоставленный ему стул.
– Как-то вы не по уставу представляетесь, Лавров, – упрекнул заключенного фонарный столб.
– Это верно, – согласился начальник. – Всегда вставляет заветное для него слово «невиновен». Мы пытаемся его отучить, но он, собака, настырный.
– Вы же знаете, я не согласен… – начал Андрей.
– Помолчи, не об этом сейчас речь, – перебил его начальник.
Толстячок рассматривал заключенного, будто пытался прочесть мысли и понять его внутреннее состояние.
– Двенадцать лет, значит? – спросил он. – Сколько из них вы уже отбыли здесь, Андрей Сергеевич?
Заключенный кивком указал на документы, лежащие на столе.
– Там в досье все написано.
– Мы читать умеем, не переживай. – Фонарный столб даже не пытался скрыть свою неприязнь к заключенному. – А вы здесь, чтобы отвечать на наши вопросы, а не подковырками бросаться. Учтите, именно от нас сейчас зависит, выйдете ли вы на свободу и когда выйдете.
Андрей сжал в руках шапку, будто хотел выжать из нее влагу. Сильные пальцы его чуть слышно хрустнули.
– Один год, три месяца, двенадцать дней, – покорно ответил он на вопрос.
– Значит, вам осталось еще… сколько? – поинтересовался добродушный толстячок.
– Десять лет, восемь месяцев и девятнадцать дней.
С улицы снова донесся вопль Бродяги:
– Пожалуйста-а-а, помогите мне! Черти поганые, будьте же вы людьми.
– Да что ж такое! – Начальник резко встал, чуть не опрокинув стул, и снова подошел к окну.
Толстячок взял в руку один из документов, прочел несколько строк, затем бросил на заключенного странный взгляд.
– Так вы, как я понял, считаете себя невиновным?
– Я не просто считаю, – ответил Андрей. – Я действительно невиновен.
