умеешь накладывать.
– Умею.
– Как з… звать как?
– Александра.
– Шура.
Наверное она кивает. Я этого не вижу. Несколько секунд я прислушиваюсь к темноте.
– Шура… где мы?
– В подъезде. Крюкова пять.
– Какие… интригующие подробности… Как мы сюда…
– Я привезла… вас…
– Вадим… зови меня Вадим… – несколько секунд молчу, пытаясь найти в недрах организма хоть немного слюны, чтобы смочить горло, – Есть вода?
– Нету. Но я знаю, где можно достать.
– Нет. Давай отложим это. Крюкова пять. Это где вообще?
– За супермаркетом, если после школы направо…
– Да… я понял. Как ты меня… допёрла?
– Взяла тележку для разгрузки. В супермаркете. Там мой молодой человек работал. Довезла.
– Отважная ты. Могла бросить меня.
– Вы меня не бросили.
Молчу. Стыдно сказать, что хотел бросить, но представил, как другой такой пузатый увалень вроде меня в сложной ситуации не помогает моей дочери и… Я не бросил. И вот теперь тут.
– Твой парень в этом подъезде жил? – она молчит. Слышу – всхлипывает.
– Моя бабушка тут жила.
– Бабушка? Так ты отсюда? Как тебя занесло то… туда, на заправку?
Привыкающие к темноте глаза уже видят, как её личико кривиться гримасой беззвучного плача.
– За парнем своим что-ли поехала?
Кивает.
– Пошла…
– Пешком? За несколько часов до карантина? Ты с…
Хочу спросить больная ли она? В своём ли уме? Дура ли набитая? Вовремя осекаюсь. Это мне больше ста лет – всё просчитываю, многое знаю, до фига умею… и то дырку в ноге схватил. А она девчонка.
– Одна ходила?
– С подругой, – по голосу слышно, что взяла себя в руки.
– Подруга жива?
– Не знаю… – шумный вдох. Умница. Старается. Выдох, – Наверное уже нет.
– Ясно. Ты это… молодец. Держись.
Какое-то время в звенящей тишине слушаю её сдавленные всхлипы.
– Шура. Скажи: люди – военные… или те мародёры. Они видели нас?
– Не знаю. Пока было светло, кроме военных никого не было. Я оттащила вас за машину…
– Давай на ты… тебя…
– Тебя…
– Продолжай.
– … ну а потом стемнело.
– И тогда ты всё это провернула.
– Да…
– Парня своего нашла? Не зря хоть пёрлась, жизнью рисковала?
– Нет. Не нашла.
– Не нашла. А если бы не гормоны, могла
