Оруженосец дяди Горо; он знал её с детства и, кажется, неплохо к ней относился. Кажется. В ком ещё ей придётся обмануться?
В ком ещё – когда она войдёт в новую семью и станет полноправной леди-хозяйкой (о боги, если они есть, отодвиньте этот день ещё на чуть-чуть)?.. В ком ещё – когда она объявит о своём Даре?
В этом миншийские философы были правы – как и лорд Ровейн-Отцеубийца, несмотря на свою прогнившую душу. Куда лучше и надёжнее быть одному, никому не доверяясь полностью.
– Я не сделала ничего плохого, – прошептала Уна и поморщилась: как же жалко это выглядит. Будто она оправдывается, кается в проступке. – Он видел только зелёный огонёк над моей рукой. Ты не подумала, что ему могло померещиться?
Тётя одарила её непереводимым взглядом.
– Ага, значит, я ещё не совсем отупела… Это утешает. А то знала бы ты, как лекарь из Академии донимал меня напоминаниями о том, что я слишком стара для родов и что всё просто не может обойтись хорошо… Я не выношу насилия, но, честное слово, весь последний месяц мне хотелось стащить у Колмара его кинжал.
Уна недоумевающе моргнула. Она опять перестала что-либо понимать.
– То есть…
– То есть Эвиарт сказал мне… – тётя кашлянула и весьма правдоподобно изобразила его басок: – «Миледи, по-моему, у леди Уны беда со здоровьем. Она, бедняжка, так страдает бессонницей, что однажды всю ночь, до самого рассвета, просидела во дворе гостиницы. А родным ничего не говорит. Ну я и решил предупредить Вас, Вы ведь разбираетесь во всяких целебных травах»… Только и всего, Уна. Но я видела его лицо, а сейчас вижу твоё. И этого более чем достаточно.
Уне не хватало ни сил, ни сообразительности, чтобы ей ответить. Она поёрзала на ковре, мечтая, чтобы эти проклятые стрижи за окнами вопили потише… И чтобы она сама не была такой дурой.
Она выдала себя с поличным. Сдалась без боя, как крепости сдаются врагу. Недавно дядя Колмар сообщил, что в замок прилетел голубь с письмом из Академии – с тревожным оповещением для всех знатных родов Ти’арга. Войска короля Ингена взяли Циллен – столицу Феорна. Феорн считали захваченным уже несколько лет: Дорелии, можно сказать, оставались последние штрихи, ибо Циллен сопротивлялся с отчаянным упрямством. Город давно был осаждён и из последних сил оборонялся, пока армия красивого (по слухам) тирана-дорелийца поглощала слабенькое королевство, со смаком похрустывая костями пехотинцев и рыцарей. За этой осадой следило, наверное, всё Обетованное: от её исхода зависела судьба Дорелии – а значит, и её извечного врага, Альсунга. Теперь Дорелия, в войске которой было немало Отражений, волшебников-людей и даже (вновь – по слухам) парочка оборотней, полностью захватила Феорн и раскинулась едва ли не на половину обжитого материка. Она могла с новой силой угрожать северянам (а заодно – злосчастным ти’аргцам) и победоносно поглядывать на всех прочих потенциальных соперников.
Победоносно – в точности как тётя Алисия смотрела на поверженную Уну.
А
