молчи, Уна. – (Голос мамы опять стал строгим, и она отстранила меня). – Чем именно ты хотела бы заниматься? Не забудь, что я в твоём возрасте только научилась писать и считать деньги. В моей семье большего никто и не требовал. Воображаю, что было бы, начни я резать лягушек для этой твоей анатомии или за звёздами наблюдать… Для этого существуют учёные, Уна. Не мы. Это странно».
Я зажмурилась и набралась храбрости. Сейчас, сидя здесь, я не понимаю, как мне её хватило.
«Если можно, я бы хотела изучать философию. Профессор Белми будет не против, матушка?»
Мама долго не отвечала, а после махнула рукой и отпустила меня. Я убежала сюда, в библиотеку, и только сейчас начинаю успокаиваться. Посмотрим, что будет завтра: или профессор уедет, или я начну изучать философию.
Первое более вероятно. Хотя, мне кажется, отец не был бы против – если бы мама посоветовалась с ним. Но она так редко с ним советуется, особенно в последнее время.
Запись третья
Мы с профессором Белми приступили к занятиям философией. Кажется, он не слишком этим доволен – несмотря на то, что весь день то и дело, задумавшись, поглаживал кошель у себя на поясе.
Пока он не сообщил мне ничего нового, но, по крайней мере, уже не так скучно. Хотя даже с Бри беседовать приятнее, чем с профессором Белми. То, как он самодовольно закатывает глаза, и эта его козлиная бородка… Знаю, так нельзя думать. Я должна уважать его.
«Цель философского диспута – доказательство своей точки зрения, леди Уна, – сказал он мне после того, как я дочитала свиток. – А также – обретение истины об объекте или явлении, по поводу которого вёлся спор. Побеждает тот, чьё мнение оказывается ближе к истине. Учёные ти’аргской Академии поколениями оттачивали искусство диспута, доводя его до совершенства. То, что Вы только что изучили, – один из образцов…»
«Истины об объекте или явлении?» – переспросила я. Профессор кивнул. Я спросила, возможно ли это вообще, раз уж в диспуте возникла необходимость?
Этот вопрос давно не даёт мне покоя. Я хочу сказать… Если что-то настолько спорно, что противники пытаются доказать противоположные мнения, разве у кого-нибудь из них есть право считать своё безоговорочно истинным? К примеру, в ти’аргских книгах король Ниэтлин Дорелийский – это жестокий и несправедливый завоеватель; но в тех переводах с дорелийского, что есть в библиотеке Кинбралана, его называют Великим и напыщенно прославляют. Что из этого – правда?
Дедушка ненавидит Отражений и магов, слышать не хочет о западном материке. Он говорит, что чёрное колдовство королевы Хелт погубило Ти’арг – потому мы теперь и платим налоги Ледяному Чертогу. Что любая магия – зло. А тётя Алисия как-то призналась, что всё детство мечтала обладать Даром: читать чужие мысли и заставлять предметы перемещаться, зажигать огонь щелчком пальцев… Что из этого – истина о магии? Разве не то и другое?
Есть ли она, эта единая истина?
Может, профессор просто неточно
