на другой бок, а то карабин сильно упирался в живот, лежа подо мной, я размышлял. Да, на это было время, никто нас не поднимал, в атаку не бросал, все и всё понимали. Тупо ждали, когда у фрицев топливо кончится. Уцелевшие командиры предприняли попытку подойти к эшелону. Зачем?! И так все видно, нет больше эшелона. Зато своей беготней командиры спровоцировали немцев на новую атаку, теперь те работали пушками. Спустились и прошли на бреющем даже «мессеры» прикрытия. Понравилось им, вон как резвятся. А мы лежим, не в силах голову поднять. Немцы расстреливали не только эшелон, проходили и вокруг, пытаясь и нас пострелять, позже стало известно, что им многое удалось.
Окидывая взором то, что находится вокруг, просто столбенел. Казалось, время остановилось. Вижу, как лежит боец метрах в двадцати от меня, ближе к насыпи. Его грязная и уже порванная в нескольких местах гимнастёрка казалась мешком. Каски на голове нет, как и у меня, а по лбу, стекая, бежит капля пота. Не успеваю подумать об этом, как очередной грохот авиационной пушки, и прямо на моих глазах боец, которого я рассматривал, дергается от нескольких попаданий. Человека буквально разрывает изнутри, обратно на землю он падает сломанной куклой, как будто внутри солома, а не внутренности. Кровь, кровь кругом, просто реки ее, впитываясь в песок, окрашивают всю округу в красный цвет. Нет ни травы, ни земли, все красное, все смешалось. Даже подброшенная взрывом земля падает, будучи красного цвета. Вокруг стоны, крики, боль… Но все это тонет в новых и новых взрывах, выстрелах и реве моторов.
Как же так, целый эшелон расхреначили с воздуха за пятнадцать минут? Я представляю, сколько таких, как наш состав, было и еще будет уничтожено. Мрак. Как в одной книге, в будущем, главный герой рассуждал? «Если бы это была игра, видя, сколько потеряли в самом начале, я бы уже перестал играть!»
Это ж, граждане, извините, ни в какие ворота. Стали подсчитывать убитых и раненых, охренели совсем. Из командиров остался лишь один лейтеха, командир батареи, и политрук. Это, кстати, в такой ситуации для них, наверное, даже лучше. Для убитых, я имею в виду. За такой разгром можно и трибунал заработать. А что? Запросто обвинят в том, что не обеспечили маскировку и оперативную разгрузку, вот и потеряли вверенное имущество. Захотят, вообще пособничество врагу припишут. Да, лучше в такой ситуации, наверное, и правда погибнуть.
А вот из нас, бойцов, на ногах могли стоять лишь двадцать семь человек. Остальные погибли или получили тяжелые ранения. С легкими почти не было, при такой-то бойне. Мертвые всех сильно напугали. Блевали все, я в том числе. Развороченные животы, грудные клетки, кажется, даже голову отдельно от туловища видел рядом с бывшей платформой, руки-ноги валяются везде, и лужи крови. Зрелище тяжкое, для любой психики. Добрая половина бойцов намочили штаны, я был очень удивлен, что остался сухим. Страшно было и мне, но вот удержался как-то, а рвало всех, повторюсь. Никто никого не спрашивал о самочувствии, все какие-то отрешенные, а точнее, наверное, охреневшие. Бойцы растерянно смотрят по
