21 закона о полиции. Туда не надо было вставлять имя Юлии.
В конце концов она заполнила все формы и бланки, вписав туда и данные беседы с Эрландссоном.
Покончив с этим делом, Нина тупо уставилась в экран.
Потом она щелкнула по клетке «Подозреваемый» и вписала туда имя: Юлия Линдхольм.
Нина вышла из программы и поспешно покинула комнату, чтобы избавиться от навязчивых мыслей.
– Мама, я хочу есть. Здесь есть арахисовое масло?
Анника открыла глаза и уперлась взглядом в белую занавеску, сразу не поняв, где находится. Голова была тяжелая, как камень, а грудь болела, словно от разверстой черной раны.
– А молочный шоколад и джем? Здесь есть шоколад?
«Отель. Портье. Номер. Вот она – реальность».
Она повернулась в постели на бок и посмотрела на детей. Они сидели рядышком, в своих пижамах, с ясными глазками и с всклокоченными волосами.
– Наше арахисовое масло сгорело? – спросил Калле.
– И Поппи, – подхватила Эллен, и у нее предательски задрожали губки. – Поппи, и Лео, и Русс – все они тоже сгорели…
«О господи, что я могу сказать? Что мне ответить?»
Анника, села на кровати, отбросив влажную от пота простыню, ни слова не говоря, притянула к себе детей, крепко обняла и принялась нежно покачивать, чувствуя, как все сильнее болит в груди.
– Может быть, мы найдем здесь шоколад, – сказала она хрипло, – и джем. Вот насчет арахисового масла я не уверена.
– Мой новый велосипед, – вдруг вспомнил Калле. – Он тоже сгорел?
«Компьютер. Все письма, которые в нем хранились. Моя телефонная книга и дневник. Наши свадебные подарки. Детская коляска. Первые туфельки Калле».
Она погладила сына по волосам.
– У нас есть страховка, мы получим ее и купим велосипед.
– И Поппи? – с надеждой в голосе спросила Эллен.
– Да, и построим новый дом, – пообещала Анника.
– Я не хочу жить в том доме, – сказал Калле. – Я хочу вернуться в наш старый дом и пойти в свой детский сад.
Анника прикрыла глаза, чувствуя, как рушится мир вокруг нее.
Их семья до пожара прожила в доме на Винтервиксвеген в Юрсхольме всего месяц. Старую квартиру в Кунгсхольме они продали паре геев, которые уже переехали туда и постоянно ругались на кухне.
– Идемте завтракать, – сказала она с трудом, свесив ноги с кровати. – Да, нам надо одеться.
Эллен вытерла слезы и укоризненно посмотрела на мать.
– Но, мама, – сказала она, – вся наша одежда тоже сгорела.
После того как Анна выставила ее за порог, Анника вместе с детьми спустилась на улицу, но такси уже уехало. Она не могла вызвать другую машину, да и другого залога у нее не было, поэтому не осталось иного выбора, как взять детей за руки и идти пешком. Она смутно помнила, что где-то поблизости должен быть отель, но нашли они его только через сорок пять минут. Анника едва держалась на ногах, когда они подошли к конторке
