все это время с Мартой словом не удалось перекинуться. И она меня явно избегала – все-таки то, что между нами произошло… ну не по-человечески это. А я ведь у нее первый был – представляете?! Я всегда знал, что мужицкая болтовня о бабах слова доброго не стоит. Но чтобы настолько! Девчонка через такое прошла, себя для мужа хранила, а споткнулась об меня. Мачо, блин, самому противно. И как к ней теперь подойти – не знаю. Жениться-то я на ней никак не смогу, а извиняться или прощения просить – это уже просто ни в какие ворота не лезет. Даст в морду и будет права.
Так что вернулся я в Амьен вооруженным новыми знаниями, вымотанным до предела и злым на себя и на весь белый свет. Зато за всю дорогу ни одного инцидента с бандитами, что здорово. Я не восторженный пацан, меня кровавые драки не влекут.
В Амьене отдыхали три дня. Наконец появилось свободное время, и я смог осмотреть город.
А посмотреть действительно было на что. Прежде всего, огромный храм – поистине великолепное строение.
Представьте, путник долго ехал по пыльной дороге, через опостылевшие леса, поля, убогие деревни. Он устал, окружающий пейзаж не просто надоел, а опротивел. И вдруг вдали, над кронами перелесков человек видит взметнувшийся к небу шпиль. Долгожданный конец путешествия и красота храма сливаются и дарят ту самую радость, которой так не хватает в этом жестоком мире.
Потом, по мере приближения к городу, путешественник видит грязь и нищету окраин, типичные для этого времени. Он проезжает мимо покосившихся хибар, около которых никто даже не пытается убирать мусор и нечистоты, кварталов, приютивших воров и грабителей, нищих и проституток – всю грязь этого города. Но чем ближе к храму, тем меньше становится мерзости и в конце пути лежат чистые улицы, вдоль которых стоят красивые дома. И огромная центральная площадь, по которой ходят нарядно одетые люди. И в центре – величественный храм, красоту отделки которого невозможно описать словами.
Но самое главное поджидает путешественника внутри. Пространство взрывается, ошеломляя высотой сводов, светом, льющимся через расцвеченные витражами окна, ярким даже в пасмурную погоду. И прямо перед ним – огромная икона Спасителя, от которой невозможно отвести взгляда. Что это – просчитанная умелым архитектором реакция среднестатистического прихожанина? Возможно, но боже, как же это прекрасно!
Два дня я просто ходил по Амьену. Дитя двадцатого века, меня поражали не размеры построек, а то, с каким упорством люди при любых обстоятельствах стремились к красоте. Даже небогатые дома окраины, если не брать во внимание откровенное дно, были украшены цветочными кашпо, стоящими на подоконниках и висящими на окнах. А уж те, что побогаче, буквально соревновались в оригинальности и красочности отделки. Иногда в ущерб вкусу, но никогда в ущерб хорошему настроению.
На третий день Фурнье передал мне и Марте приглашение на ужин от главы купеческой гильдии графства Амьен господина
