ни линий электропередачи. Только луг, без конца и края. И захочешь – не вернёшься.
– Ладно. – Он вздохнул. – Только давай быстро. А то ещё мама потеряет.
– Ага, если вообще заметит. Пошли.
Опушка берёзового леса была вся красная от спелой земляники, из травы то там, то сям выглядывали грибы – на тонких ножках, с тёмными сопливыми шляпками. Мама звала их обабками.
– Она б тут насовсем прописалась, – сказал Пашка.
Из города мать увезла их сразу, как начались летние каникулы, спрятала в тихой деревне, в пустом дедушкином доме. И как сорвалась: каждый день ходила то по ягоды, то по грибы, подолгу бродила одна, возвращалась только к вечеру. Часто – с пустой корзиной.
– Да и пусть, – ответил Макс. – Иногда человеку полезно побыть одному.
Пашка только дёрнул плечом и отвернулся.
Берёзы шумели, скрипели от ветра. Чёрные пятна на их стволах, похожие на глаза, как будто следили за братьями. Макс всё выглядывал голубя среди ветвей, Пашка же старался смотреть под ноги. В высокой траве блестели спины камней, гладкие, как брусчатка. Камни складывались в самую настоящую тропинку. По ней-то и шли, углубляясь в лес.
На одном из камней лежало белое голубиное перо. Пашка подобрал его и зачем-то положил в задний карман шорт. Просто так, без всякой мысли. Вернее, мысль была, но немного глупая. Пашка давно хотел начать коллекцию – марок, или монет, или хотя бы вкладышей от жвачки. Но в деревне о марках и монетах можно забыть. «Перья тоже сойдут», – подумал он.
– Там! – воскликнул Макс, указывая на зелёные кроны вдали. – Погнали!
И они опять погнали. Никакого голубя Пашка не видел, просто верил брату. По тропинке бежалось легче, чем по лугу, но Пашка всё равно быстро выдохся. Снова закололо в боку, сдавило грудь, а в глазах запрыгали тёмные мушки. Так что он даже не заметил, как брат остановился, и с разгону врезался в его спину.
– Ты… чего?..
– А вон, гляди.
Впереди была поляна, а на ней стоял домик – и очень странный! На четырёх высоких опорах, с плоской крышей и маленькими отверстиями под ней, похожими на вентиляцию. Голубая краска давно облупилась и висела хлопьями, открывая потемневшие доски.
– Избушка, избушка…
– …Встань к лесу задом…
– …Ко мне передом.
Вот опять они подумали одинаково, и сразу всё прояснилось. Домик ещё напоминал избушку Бабы-яги, но уже поменьше.
– Голубятня это, – сказал Пашка.
– Так он что, живёт здесь? Наш сапсан.
– Не сапсан, а сокол. Гданьский высоколётный. Или по-другому – турман.
– Ну, ты, энциклопедия «Сто один бесполезный факт о голубях», – пробурчал Макс, – лучше придумай, как забраться.
Выложенная камнем тропинка вела точно к голубятне. Макс легко побежал по ней, оглядел со всех сторон домик и доложил:
– Ни окон, ни дверей!
– Вообще-то, есть под крышей, – Пашка имел в виду
