правительства… Напротив, есть основание полагать, что оно стоит совершенно в стороне от этого покушения…».
Решение Австрии было быстрым, хотя долго избегали всякого внешнего проявления этого решения. Граф Берхтольд, министр иностранных дел, придавший оттенок элегантности жульническим замашкам, унаследованным от Эренталя, грациозно и с благодарностью схватился за возможность вернуть империи и себе потерянный престиж. Через день после убийства он объявил, что настало время раз и навсегда рассчитаться с Сербией за все – слова, которые Конраду фон Гетцендорфу[16] показались отголоском его собственных перманентных порывов к войне. Но Берхтольд встретил неожиданное препятствие в лице графа Тиссы, серьезно возражавшего против такого поворота дела, скорее с точки зрения целесообразности такого шага, чем с точки зрения его порядочности: «Вряд ли могут возникнуть затруднения при подыскании подходящего „казуса белли”, когда бы это ни потребовалось»! Конрад также разумно подходил к вопросу и заметил Берхтольду: «Мы должны прежде всего спросить Германию, захочет ли она поддержать нас при этом выступлении против России».
Берхтольду также не хотелось нарываться на отказ Германии – тем более что ему был памятен полученный им от нее два года тому назад отпор, сильно подорвавший его престиж. Поэтому престарелого императора заставили подписать меморандум, сопровождаемый личным письмом на имя кайзера.
Но кайзеру не надо было апелляций. Когда германский посол Чирский послал донесение о своей беседе с Бертхольдом 30 июня, сообщая, что он предостерег последнего от слишком поспешных шагов, кайзер нацарапал на полях донесения:
«Кто уполномочил его на это? Идиот! Это не его дело… Пусть Чирский соблаговолит прекратить эту бессмыслицу. Мы должны смести сербов с пути и сделать это немедленно».
Бедный Чирский! Хотя он сам был настроен более решительно, он не мог угнаться за «кувырканием» своего хозяина, к тому же он хорошо помнил высказанные два года тому назад слова хозяина, требовавшего от него большей сдержанности. Теперь, подыгрывая кайзеру, вопреки своим убеждениям, он думал выполнить желание государя. Каково же было его изумление, когда он убедился, что кайзер наигрывает уже в новую дудку. Как объяснить это? По всей вероятности, опасениями кайзера, что его вновь упрекнут в слабости, или характерным для него возмущением, что пролита царственная кровь, а, может быть, и более почетным доводом – его дружбой с убитым.
Как бы то ни было, 5 июля кайзер заверял графа Гойоса, австрийского хранителя печати, что Австрия может положиться на полную поддержку Германии. «По мнению кайзера, медлить нечего… Если дело дойдет до войны между Австро-Венгрией и Россией, Австрия может быть спокойна, что Германия станет на ее сторону». Он добавил, что Россия «никоим образом не готова к войне», Германия же к ней готова была – в этом кайзер
Начальник австрийского Генерального штаба. (Прим. ред.)
