самого утра. Как только проснулась. Это именно так и делается.
Тодду ничего даже не известно о тестах на беременность.
– Что именно случилось, когда ты проснулась?
– Я пописала на пластиковую палочку. В аптеке продается. Если результат положительный, появляется розовая полоска.
– Пластиковая палочка?
– Не только. И месячных нет.
– Но ведь чтобы убедиться, надо к врачу сходить.
– А ты мечтаешь, чтобы это было не так.
Теперь они идут по Харрисон-стрит на восток. В обе стороны спешат толпы студентов, они застревают в толчее.
– А как отец воспринял? – интересуется Тодд.
– А ты как думаешь?
– Не обрадовался.
– Да.
– Что сказал?
– Что шею тебе свернет.
– И все?
– А этого мало?
– Наверняка же что-то еще сказал.
– А, да, чуть не забыла. Обещал поговорить с Джоди.
Тодд провожает ее взглядом до дверей Генри Холла, после чего направляется к машине, уже сожалея о том, какую фигню наворотил. Ясное дело, ситуация деликатная и будет его какое-то время преследовать, и ему следовало бы быть тактичнее. Хотя всерьез это ничего бы не изменило. Женщины рожают или не рожают исключительно по собственной прихоти, и что хочет какой-то там мужик, пусть даже ответственный, вообще никого не интересует. И никуда от этого не деться. Мужики – племя лохов, даже не осознающих, что самый большой риск в их жизни – это секс. Теперь весь его мир меняется, а он ни черта не может с этим поделать. Что бы кто ни говорил, правила устанавливают женщины. В его случае Наташа. И на данный момент он ее расстроил, а предстоит еще и разговаривать с Дином и Джоди. Вопреки его желанию стать отцом сына, наследника, называйте, как хотите, сию минуту все слишком уж сложно, чревато весьма неприятными последствиями, и развивается ситуация чересчур стремительно. Тодд как будто оказался в машине, которую выносит на встречную полосу. И неважно, что он даже не понимает, как в нее попал. Ответственность нести ему.
Дойдя до спорткомплекса «Ю-Ай-Си Павильон», Тодд достает телефон и набирает номер Дина. Ему надо бы привести мысли в порядок, придумать, что сказать, но время-то идет, а он хочет поговорить с другом раньше, чем тот свяжется с Джоди, если уже не слишком поздно. Надежда еще есть, ведь Дин сам узнал лишь несколько часов назад. Самое главное, что Тодд готов к унижениям, готов дать Дину высказаться, выслушать оскорбления. Дин может психануть, его, бывает, заносит, но он не совсем упертый. Скорее всего, он не в восторге от случившегося, но со временем смирится, потому что уж что-что, а Дин верный друг, к тому же, Тодд его самый старый товарищ.
Но Тодд ошибается, если думает, что Дину хватило этого времени, чтобы успокоиться и взглянуть на ситуацию рационально. Так что он огребает, не успев ни слова произнести.
– Паршивый сукин сын, я думал, ты мне друг. На хрена тебе моя дочь?
Тодд хочет извиниться, сказать, что сам не ожидал такого поворота, что не хотел его обидеть, не хотел
