мою скромную лачугу.
– Я в состоянии предложить тебе одну идею, осуществив которую, ты сможешь угодить Авлу Вителлию и выбраться из нищеты.
– Да отблагодарят тебя небеса, – заговорил Иларий, подняв кверху свои худые руки.
Однако Луций Херея не дал ему продолжать, резко окрикнув либерта:
– Молчи! – Затем он спросил: – Ты знаешь Марка Юния Силана?
– Консуляра? Почтенного, уважа…
– Его! Его! – нетерпеливо перебил Луций. – Но только не уважаемого! Подобных слов не заслуживает человек, вынашивающий преступные замыслы против божественного Цезаря.
– О! Да приберет его Эреб! Да разорвет его Цербер на куски! Да вспыхнет он, как смятый листок папируса, брошенный в пламя!
– Божественный Гай не хочет показывать, как он обижен бывшим тестем: так благородно его сердце! Но Авл Вителлий не может сдержать гнева на Силана!
– Это и мой гнев! Я готов собственными руками растерзать подлеца, осмелившегося строить такие гнусные планы.
– Нужно подготовить против него обвинение в том, что он желал обесчестить Цезаря, отказавшись от траурной поездки на Понтийские острова и Пандатерию, откуда шесть месяцев назад был доставлен прах Агриппины, матери императора, и Нерона, его брата.
– Во имя Минервы, покровительницы всех наук, я выполню это, за мной дело не станет! Для меня нет большей чести, чем быть полезным моему вечному господину, почтенному Вителлию.
– В это обвинение ты должен вложить всю силу своего красноречия. Да смотри же, не проболтайся кому-нибудь о вознаграждении, которое ждет тебя…
– …возмущенного неслыханным злодейством старого мошенника Юния Силана!
– Против него ты подыщешь таких свидетелей…
– …которым суд не сможет не доверять!
– Я думаю, что у тебя есть надежные помощники…
– …искусство которых потребует небольшой суммы денег.
– Все расходы по этому важному делу будут оплачены с лихвой. Зайди завтра в дом Авла Вителлия. Там тебе передадут сорок тысяч сестерциев. На эти деньги ты подкупишь самых уважаемых людей.
– О них не беспокойся, почтенный Кассий. Мне ли не знать, кто нам нужен в столь деликатном и опасном предприятии? У меня на примете есть одна пожилая матрона, вдова сенатора. В молодости она вела довольно распутную жизнь, но сейчас известна как одна из благороднейших патрицианок. Еще есть два всадника, правда, совершенно разорившихся, но потому и торгующих происхождением. Наконец два плебея из старинных фамилий, занимающихся чем попало… Но в Риме их слову поверят, как дельфийскому оракулу. Достойные люди найдутся, не сомневайся.
– Ну вот и хорошо! Не мне тебя учить, Иларий, как нужно вести дела. И ты, конечно, знаешь, что Силан обладает огромным состоянием, которое в случае удачи будет полностью конфисковано. Но мне поручено сказать тебе, что по завершении суда имперская казна получит ходатайство Вителлия
