поверхности сверкали. Кухня была такой просторной, что по праву могла называться столовой.
Все эти детали были заслугой Валерии Русановой, если не считать той мелочи, что сама квартира была приобретена на деньги главы семейства, Валерия. Сходство их имен подразумевало родство душ, и если бы Валерию и Валерия спросили, имеет ли оно место в их отношениях, они бы, не колеблясь ни минуты, ответили бы, что да, конечно, они очень, очень близки и любят друг друга.
Минувшей ночью между ними был секс, и этим утром Валерия выглядела такой свежей, веселой и возбужденной, что дочь Виктория то и дело поглядывала на нее, пытаясь разгадать секрет маминой красоты и необычности. Ей было восемь лет, поэтому ей в голову не приходило, что причина может быть столь прозаической.
Валерия носила высокую прическу, которая ей необыкновенно шла, придавая ее худому, слегка вытянутому лицу некую аристократичность, которой на самом деле не было и в помине. Она вышла из простой семьи и работала всего лишь заведующей терапевтическим отделением в городской больнице. Назвать ее красавицей было бы слишком громко. Хотя среди других женщин своего круга и возраста Валерия, несомненно, выделялась. Плюс к этому у нее была великолепная фигура, которую даже не приходилось подчеркивать.
Супруг Валерий, разумеется, знал об этом и был доволен, что отхватил себе такую видную женщину. В ночном клубе, которым он владел, имелось полным-полно девушек на любой вкус, однако мало кто из них мог сравниться формами с Валерией. На его взгляд, единственным недостатком являлось то, что волосы у нее были темно-русые и красила она их в рыжий морковный цвет, тогда как Валерий делал стойку на жгучих брюнеток. Он и сам был брюнетом. В его внешности угадывалось нечто восточное, особенно когда он отращивал небольшую, тщательно подбритую бороду. Нос полумесяцем, черные брови и глаза, чувственный рот.
Женщины первым делом замечали не внешность Валерия Русанова, а его манеру поведения. Он держался и вел себя как положено состоятельному, преуспевающему бизнесмену. Его жесты были властными, речь – уверенной, взгляд – прямым, позы – расслабленными. Положение избавляло его от необходимости суетиться, спешить, подлаживаться, заискивать и совершать множество подобных унизительных мелких дел, без которых не обойтись на нижних ступенях социальной лестницы.
Дочь была уже достаточно взрослой, чтобы не только чувствовать, но и понимать особое, привилегированное положение своего отца. Это наполняло ее той особой непроизвольной гордостью, которой девочка так и светилась, находясь на людях и среди сверстников. Она осознавала, что ее папа особенный, не чета множеству других пап, и вела себя соответственно. Не настолько вызывающе, чтобы в школе ее считали задавакой, но и без лишней скромности. Виктория в своем классе была отнюдь не серой мышкой.
– Папа, – сказала она, поглядывая на Валерию, намазывающую тосты маслом, – а почему мама сегодня такая веселая?
– А ты у нее спроси, – улыбнулся Валерий.
Несмотря
