который очень серьезно относилась к такого рода просьбам от своих коллег, при виде новенького специалиста, любезно согласился и отпустил свою ученицу.
Лиза, не зная о намерениях психолога, молча, следовала за ним. Девушка была слегка зажата и нервничала, так как психолог пригласил ее одну из всего класса и это ее сильно настораживало.
– Зачем вы меня позвали? – Не выдержала Лиза, следуя за спиной психолога.
– Не волнуйся, мы с тобой просто поговорим без посторонних. – Ответил ей улыбчивый молодой мужчина, обернувшись в пол оборота. – Не нервничай ты так, это всего лишь беседа. Пытать тебя никто не собирается. – Он, поравнявшись с ней, слегка взял старшеклассницу за плечи, как бы успокаивая, и всю дорогу, пытался разговаривать с ней, чтобы снять напряжение между ними. – Это простая формальность, я провожу беседы со всеми детьми, которые воспитываются в неполных семьях или в неблагополучных. Это мне нужно для отчета. – Объяснил он так, словно «неполные и неблагополучные» совершенно что-то обыденное, на которое не стоит заострять внимание. – Ваша классная сказала, что твои родители, кажется, совсем недавно развелись?
Лиза кивнула головой, смутно представляя, что ее ждет на сеансе психотерапии, да и ее мысли внезапно наполнились рассуждениями к какой категории семей она принадлежит, к неполной или неблагополучной? Думая о себе, как о объекте, который следует распределению по статусу или социальному критерию, девушка оскорбилась, так как никогда не рассматривала себя в таком подтексте. Сама себя она всегда относила к «нормальной» части населения, но так было до развода родителей. Теперь же все вокруг поменялось, включая ее школьного статуса, и она об этом не задумывалась, пока школьный психолог не указал ей на это. Но хуже всего для девушки было даже не то, что она снизилась от критерия «нормальной» до «неполной», а то, что ей на это указал совершенно незнакомый человек, точнее молодой привлекательный мужчина, на которого она могла бы иметь виды, не будь они связаны школьным уставом.
Уже сидя в кабинете психолога, напротив кресла Романа Викторовича, Ермолова начала понемногу расслабляться, так как мужчина задавал ей обычные на первый взгляд вопросы: есть ли братья, сестры, питомцы? Как давно развелись родители? Как ты себя ощущаешь дома? Есть ли друзья? Что ты чувствуешь? О чем мечтаешь?
После ряда вопросов, совершенно обычных на первый взгляд, психолог предложил Лизе выбрать карточки с кляксами, в которых она могла увидеть какое-то изображение и назвать, что конкретно привиделось ей.
Когда девушка закончила с заданием, Роман Викторович убрал все со стола и, прежде чем закончить сеанс терапии, спросил, почему Лиза выглядит такой грустной и почему ее глаза опухли.
– Ты плакала, Лиза? – Спросил он, видя, что девочка не готова довериться ему, как специалисту. – Тебя обижают? – Выдержав паузу из-за того, что заметил, как губы девушки задергались, Роман Викторович стал задавать наводящие вопросы, не требующие долгих объяснений. – Это происходит в семье или в школе?
