в Ромку уже ничего не лезет. Так, кто первый сходит рублем?
Это означало скинуться на приобретение более тяжелого раствора, нежели пиво, которое я лакал больше для вида, компании и конспирации. К моему удивлению в памяти остались вкусовые предпочтения солидного господина, попробовавшего на своем веку кое-что получше советского разбавленного пиваса ,хоть и подаваемого в заведении со звучным названием «Пивной бар». Но более тяжелый раствор в эти времена означал неизменно портвейн и конечно не марочный, приобретаемый как студентами, так и представителями маргинального сообщества города Ленина. Изготовляем он был в советскую эпоху из винопродуктов, я бы даже сказал продуктов «винного распада», но он обладал двумя ценимыми небогатыми стратами советского общества качествами – дешевизной и крепостью. А поскольку мы еще успели, помимо сидения на лекциях, получить «летнюю стипендию», то покупка портвейна была просто неизбежной. И не мог я сказаться больным или придумать еще какую-нибудь причину для отказа, потому что ее в этом времени просто не существовало.
– А куда кинем кости? – приготовившись испытать на своем пищеводе все прелести портвешка с немудренной закуской, спросил я, доставая трешку.
– Ты что ж ничего не слушал, что ли?– возмутился Михаил, пододвигая трешку к Андрею, у которого уже хищнически шевелились усы, сросшиеся с импозантной бородкой, – действительно странный ты сегодня какой-то. К Андрею едем на юго-запад.
Юго-запад, это новостройки Кировского района Ленинграда, где расположен и по сей день знаменитый Кировский завод, Ну, а дальше все по Майклу Науменко «Мы берем мотор, хотя в кармане голяк». Перемещаемся за тридцать минут из центра города на юго-западную окраину, что заставило меня завистливо посетовать на будущую загруженность города колесными экипажами. В одном из универсамов, которые были обязательным элементом застройки новых районов, Андреем берется, как самым взрослым и солидным из нас, батарея винных бутылок и неизменная буханка черного хлеба, а также лук репчатый, потому что как со значением поясняет Андрей, кетчуп болгарский у него уже в доме есть. Я немного содрогаюсь, так как вспоминаю, что будет продемонстрировано Андреем в виде закуски шикарного изыска, по его словам употребляемой лучшими музыкантами и богемой из «андеграунда» этого города. Через минут двадцать сидим тем же коллективом в малюсенькой, но «своей» комнате Андрея в трехкомнатной квартире панельки. Андрей находится в процессе развода и поэтому дома только его мама, которая, впрочем, никогда нам не мешала. Пока хозяин готовит «гвоздь программы», мы услаждаем слух песнями Галича, которые завел на своем раздолбанном магнитофоне Андрей. Галич никогда мне не нравился, да остальным тоже, но объявленная Андреем «антисоветскость и подпольность» его творчества, заставляла нас держать свое мнение при себе, поскольку интеллигентный человек «должен» это знать и слушать.
– Ну,
