за талию. Отвела прядь ее волос и принялась нашептывать ей на ухо молитву.
Мы встретились с Ови глазами. Мы уже совершали убийства ради мщения. И не только в тот раз, когда получили в награду плащи Сестер Последнего Милосердия. Убийства ради мщения запрещены, и нам несдобровать, если правда о них откроется.
Ови кивнула. Она была согласна со мною.
Я сунула руку в кожаную заплечную сумку, вытащила оттуда флакон маслянистой голубой жидкости и вручила его девушке.
– На, возьми, – сказала я. – Но помни, наша Морская Ведьма все видит и все знает. Если ты отравишь кого-нибудь, кроме отчима, мы разыщем тебя и отправим прямиком в Хейл. Поняла?
Мгновение она смотрела на меня, затем кивнула, вручила мне две монеты и побежала прочь, вскоре исчезнув в ночи.
Торговцы Зельями строго следуют законам и никогда не продадут свой товар ребенку. Иногда они не продавали яд даже нам. Сигги никогда бы не дала яда девочке.
Я не знала, делали ли Сигги ее правила сильной Сестрой Последнего Милосердия или, наоборот, слабой.
Мы отправились на перекресток, затем – в кузницу. Старый и больной. Самые легкие задачи. Страдающих от кожной болезни мы оставили напоследок.
Каменная хижина была построена меж путаных корней древней высокой сосны. Дверь нам открыл тощий мужчина, который просил нас прийти. Глаза его были налиты кровью, руки дрожали.
У его жены, блондинки с миниатюрными руками, кожа была изъедена сочащимися язвами. При виде нас она тяжело вздохнула – то ли печально, то ли облегченно. Муж обнял ее, постоял немного, а затем ладонью приподнял ее подбородок.
– Все произойдет очень быстро, лапушка. Боли больше не будет, а будут лишь мир и покой.
Я подала знак Ови, и та протянула мне свой нож. Острое лезвие, тонкая шея – один взмах, и дело сделано – женщина навеки погрузилась в покой.
Следующим был их сын. Тригв вывел отца из хижины наружу, мы же поднялись по крутой лестнице на чердак.
Парню было не более десяти. Кудрявые светлые волосы и смелый, напряженный взгляд голубых глаз. Он умирал, лежа в постели. Джунипер опустилась на колени рядом и принялась молиться.
Ови взглянула лишь раз и потрясла головой.
– Нет. Не хочу это видеть.
Она направилась к лестнице и спустилась вниз. Я повернулась к Руне.
– Он – всего лишь мальчик. – В хриплом голосе Руны была печаль.
Я кивнула. Из всех нас только мы с Руной выполняли долг Дарующих Милосердие, когда дело касалось детей.
– Просто сделайте то, что должно, – вскрикнул паренек из постели, и в голосе его была боль. – Я хотел бы оказаться в Зале Слейна, пока во мне еще бурлит жизнь.
Он поднял сжатый кулак, и язва на его запястье лопнула, и вниз по руке потекла кровавая сукровица.
Отвага паренька поразила меня. Меня, Сестру Последнего Милосердия, видевшую бесчисленное множество смертей.
Едва
