стриженный почти наголо детина. В выцветшей, видавшей виды тельняшке, в синих спортивных штанах «Адидас», почему-то с двумя полосками, и в красивых, крокодиловой кожи, остроносых ярко-рыжих ботинках.
– Привет, – молодой человек протянул руку. – Меня Гена зовут.
– Максим, – он пожал протянутую руку. Рукопожатие было крепким, надёжным. Но без демонстрации силы.
– В армейке служил? – так же широко улыбаясь и дохнув устоявшимся перегаром, спросил Гена.
– Служил.
– Кем?
– Да так… Хлеборезом на кухне.
– Здорово! Повезло. А я на Северном флоте! В Северодвинске. А ты где?
– В Лимпомпо.
– Это где?
– В Африке.
– Точно! Это где Айболит был? Здорово! Повезло! А там чё, негры одни?
– Ага, одни негры. И крокодилы с бегемотами.
– Здорово! Повезло!
– Почему? – Максим готов был рассмеяться, но сдерживался. Парень был ему интересен.
– Потому что хоть кто-то есть. У нас вообще никого не было. Все бабы – одни жёны комсостава. Кругом вечная мерзлота и сопки. Даже пивняка не было. Хоть в увал не ходи. Скука. А ты на юг едешь?
– Да тут весь поезд на юг едет!
– Ага. Здорово. Макс, а у тебя выпить есть? А то мы уже с друганом выпили всё. Мы ж семьёй едем. Я, жена и друган. Сослуживец мой. Он брат жены. И сынуля мой ещё. Но он не пьёт. Он маленький – четыре года.
– Когда же вы успели всё выпить? Поезд же только полчаса как отошёл, – разговор становился комичным и поднимал настроение. За много лет он полюбил вот такие истории, может, придёт время, и он когда-нибудь вспомнит их все и напишет книжку…
– Так мы это… мы ж ещё дома начали. На посошок. Потом на вокзале. За поездку! Приехали-то за три часа, чтоб не опоздать. Ну, а как сели на паравоз, сразу за посадку выпили. Это, как говорится, сам Бог велел. Не рассчитали. Мало взяли. Закуски полно, а выпить нечего. А ресторан, я узнавал, только в обед откроют. Потом и на станциях будут выносить. Но башка же не потом – она сейчас болит. – Он опять улыбнулся. Но уже грустно и даже, показалось Максиму, философски.
– Есть, Гена, у меня заначка. Выпьем. Но у меня там сёстры переодеваются. Давай пока покурим ещё. Ты сам-то из Москвы? Чем занимаешься?
От этих слов Гена расцвёл на глазах, словно пробудившаяся после зимы сирень. У него засветились глаза, и даже появился здоровый румянец.
– Я, Макс, москвич. Коренной! Папа еще в шестьдесят пятом в Москву из Рязани приехал. Живём на Масловке. Работаю на «Борце» токарем. Тебе ваучер дали? Мне дали! В конце года ждём эти… как их… ну эти…
– Дивиденды.
– Во! Точно! Их. Я же свой, матери моей и жены – все вложил. Многие продали. А я нет. Думаю, хорошая штука. Ну чё? Может, твои переобулись уже? Может, бухнём за встречу? – он сглотнул слюну и выкатил глаза.
– А пойдём! Закуска, говоришь,
