тещу, которую поместили в Первосоветскую больницу на краю парка. Часы были не приемные, но те, кто знал, как просочиться на третий этаж, без труда проникали в бывшее отделение для душевнобольных.
Женя отворил двери палаты и к изумлению обнаружил у кровати больной свою первую жену. Выхода не было, бежать было поздно. По отдельности Лиза и Варвара Васильевна были терпимы, вместе – взрывоопасны.
«Бедная Лиза» – так прозвали Женькину супругу их общие знакомые – не очень походила на свой книжный прообраз. Она была бледной костлявой девицей с литературными наклонностями. Как часто бывает среди детей ответственных работников, выросшая в достатке, Лиза была девушкой вялой, вовсе не похожей на пробивную мамашу, которая как сорняк, поднялась от самой земли. Окончив Московский институт культуры и не найдя достойного мужа в столице, Лиза вернулась в Гомель к матери. Здесь, у случайных друзей, она познакомилась с Женей и от страха остаться одной, вышла за него замуж. Семейная жизнь была недолгой из-за назойливого присутствия тещи. Порой Женька не понимал, на которой из них он женат. Бабы «пили из Жени кровь», и он, не выдержав, развелся и ушел жить в общежитие маляров.
К этому дню Варвару Васильевну отмыли от краски, бледная теща с «химией» на голове возлежала на высокой кровати. Рядом, сжавшись пружиной, присела бедная Лиза. Обе женщины были рады покончить с взаимными упреками и переключили внимание на вошедшего Женю.
Поняв, что насилие неизбежно, Женька покорно опустился на стул и отключил свои сенсоры. Претензии женщин проходили насквозь, почти не оставляя следа в его голове. Через какое-то время до Жени вдруг дошло, что бывшая требует компенсации за потерю невинности. Варвара же Васильевна обвиняет его в своей утраченной молодости, которой она пожертвовала ради всеобщего счастья. Отпираться было бесполезно, Женя быстро согласился компенсировать дамам их материальные потери и с облегчением выскочил вон.
Женька шагал через парк, вспоминая, как он попался в этот семейный капкан. На главной аллее, окруженной дубами, Женя нос к носу столкнулся с дядей Жорой – своим старым знакомым.
Дядя Жора был то ли румыном, то ли цыганом. Какое-то время назад Жора женился на еврейке и вслед за супругой выехал на постоянное жительство в Израиль. Там он сторожил какой-то офис, а в перерывах занимался мелким разбоем. Из-за пандемии Жора застрял в Гомеле, приехав сюда, чтобы перевезти родственников в Землю Обетованную.
Жора предложил Женьке зайти в ближайшее кафе. Присев за столик, оба стали вспоминать прошлую жизнь и общих знакомых. Под впечатлением встречи с бывшей женой Женька жаловался на обстоятельства. Дядя Жора кивал, соглашаясь.
‒ Дурные бабы – страшное дело, – заметил вдруг дядя Жора, – а феминистки – это вообще полный абсурд!
‒ Феминистки? – не понял Женя.
‒ Феминистки с харассментом, – пояснил продвинутый Жора. – Эти бабы любого президента могут легко засадить.
