xlink:href="#n174" type="note">[174]. Не думаю, читатель, что здесь важны и возможны точные подсчеты. Душевные расстройства – материя тонкая, не все готовы и могут поделиться ею даже со специалистами. Однако ясно, речь не о редкостном психологическом недуге, а о весьма массовом, причем поражает он главным образом молодых. Голландский профессор указывает: «страх общения обычно возникает между пятнадцатью и двадцатью годами»[175], а его американские коллеги свидетельствуют о «повышении распространенности социальных фобий у молодых людей»[176]. Понятно, что многим из нынешних молодых те же проблемы будут сопутствовать и в зрелые годы, ведь все мы, как известно, родом из детства. Хорошо еще, если страдающим социофобией удастся оградить от нее собственных детей, а это получается не всегда. Так, Р. Комер сообщает об исследовании, в ходе которого выяснилось, что 78 % матерей застенчивых малышей в прошлом или в настоящем страдали тревожными расстройствами, в половине случаев – социофобией[177].
Социальные страхи и фобии, по определению, предполагают боязнь представителей собственного вида, причем боязнь стойкую и гипертрофированную, не связанную с наличием реальной угрозы. Главным и единственным угрожающим фактором для человека, подверженного социофобии, является взгляд другого – чаще незнакомого – человека. Авторы «Анормальной психологии» в разделе о данном расстройстве описывают его течение у конкретного пациента, одинокого мужчины 35 лет, хирурга по специальности, обратившегося в клинику с жалобой на давно возникшую нервозность и постоянную тревогу в контактах с окружающими[178]. Во время операций, когда лицо его прикрыто маской, он без труда общался с другими хирургами и сестрами, находившимися в помещении. Беда начиналась, когда он выходил из операционной и вынужден был перекинуться несколькими словами с родственниками больного или медицинским персоналом. Необходимость активного разговора и контакта глаз вызывала панические атаки, сопровождавшиеся сильным сердцебиением, страхом сойти с ума и чувством, что его сознание «отключается». Причем пусковым механизмом этих страхов и приступов паники служило именно установление контакта глаз, проще говоря, встреча взглядов.
Итак, читатель, страшно и опасно бывает не только смотреть, как мы с вами уже выяснили, обратившись к мифологии и Ветхому Завету, но и быть увиденным, особенно пересечься взглядами с себе подобными, как свидетельствует вполне научная дисциплина патопсихология. Более того, страх такой «встречи» может приобрести фобический характер. У него даже есть собственное имя, как вы, возможно, слышали – омматофобия, боязнь глаз. Не слышали? Не тушуйтесь: специалисты, с которыми я консультировался, тоже не сразу вспоминали это редкое словцо, образованное от греческого omma (ommatos), т. е. «глаз», и phobos – «страх». Зато каждому из нас хорошо знакома прародительница и родная сестра омматофобии – боязнь сглаза и тесно связанная с ней вера в «дурной глаз». Признайтесь, читатель, хотя бы раз в жизни
Там же. С. 28.
Там же.
